Казнь Мира. Книга первая (СИ)

— Оно у тебя уже есть. Вся мощь Силинджиума. Не можешь отвечать сам — говори через Осколок.

От взгляда императора хотелось спрятаться, а защиты искать не у кого. По лицам Ситинхэ и Лу Тенгру угадывалось, что они с мнением правителя не согласны, но возражать больше не смеют.

— Вспомните о Казни Мира, начатой против всех, и народы в ней не знали разделения.

Фео чувствовал себя очень глупо, рассказывая тысячелетнему существу про войну, которую люди не застали. Но, тем не менее, продолжил:

— Никто не мог поверить, что зло принёс великий учитель Адзуна, и больше всех горя хлебнули его сородичи-фениксы.

— Я всё это знаю, — отрезал император. — Но Аватар — не Адзуна. Недостойный не добрался бы до Аберона. Сам Неру благословил Эллариссэ защищать мир.

— Как благословил Адзуну быть учителем народов. Живущий на Земле волен менять свой выбор. Душа может сгнить, а может расцвести. У Аватара сгнила. Он убил человека, защищавшего других людей и свой дом. Человека, сиявшего светом Неру!

Император хорошо сдерживал эмоции, но выдал своё сомнение, промедлив с ответом.

— Очень наивные слова. Ты меня ни в чём не убедил и показать тебе, видимо, нечего.

Злоба и обида обожгли Фео. Такая очевидная ложь… Своё лицо важнее чужих жизней.

— Мне есть, что показать! Гронд Силин!

… Во взгляде Эллариссэ — том единственном, что осталось от Живущего на Земле — ненависть смешалась с удивлением. Аватар поднял тонкое копье, скрученное из обрывка тенеподобного тела, но медлил бросать. Мелькнул в его глазах и страх.

Фео из настоящего кинулся к самому себе, чтобы закрыть от удара. Знание, что всё уже случилось, не отрезвляло. А время стало плотнее, и движения Фео застывали, как в киселе. Он барахтался, рвался вперед — но бесполезно.

Как и должно, отец поймал копье Аватара. Как и должно, оно изогнулось змеёй, и ужалило Гиддеона в сердце, тут же рассыпавшись от света Неру. Символ людей угасал быстро, но Фео хватал каждый миг уходящей жизни. Время резко отпустило его, и он упал перед телом отца, слившись с собой из прошлого в бледно-зелёное пятно…

— Я подумаю над твоими словами. Иди, тебе нужен отдых.

Голос императора вывел Фео из забытья. Он обнаружил себя стоящим на коленях и ощупывающим воздух дрожащими руками.

Сжав Осколок, Фео вышел, оставив за собой тишину. В комнате упал на кушетку и пожалел, что не знает чар забытья. Они избавили бы от боли.

В дверь постучали, но Фео не встал. Ни до кого ему не было дела сейчас.

— Открой, пожалуйста! — услышал он голос Эдельвейс. Только её не хватало.

Может, будь за дверью Митчитрия, Фео бы пересилил себя. Но чего ждать от избалованной глупой принцессы?

Стук длился почти минуту, но даже когда всё стихло, Фео чувствовал, что Эдельвейс не ушла. Упрямая. «Она могла обо всём узнать от брата или тётки, а мне не нужна её жалость». Фео отвернулся к окну, за которым высились сосны, ели да кедры. Они приятно пахли прежде незнакомыми ароматами, манили выйти наружу, прогуляться под их сенью. Сумеречный дворец же вновь давил своей потусторонней силой.

Выходить через дверь Фео не стал — телепортировался на площадь сразу. И тут же его схватили за руку.

— Хватит бегать, — сурово произнёс Гилтиан. — Если хочешь помощи — перестань считать нас врагами.

«Нигде не скрыться от их взора!» — Фео скрипнул зубами, что не укрылось от князя.

— Какой ты ворчун, однако. Удивлён, что царь людей выбрал тебя послом.

— Я тоже удивлён. Видимо, в тот день все сошли с ума.

Фео не думал, что говорит. К боли утраты добавилось чувство поражения, бессмысленности всего содеянного.

— Рано ты сдаёшься. Раз тебя выбрали — соответствуй. Мы тебе поможем.

— Вам-то это зачем?

Гилтиан аж отстранился на два шага, но затем уверенно произнёс:

— Хочу быть воином. Чтобы меня знали не только как младшего сына третьей сестры императора.

«Скучно ходить в шелках да золоте, решил умереть». Вслух Фео ответил:

— Это не игрушки, а война на уничтожение. Я был в её пекле. Потерял всех близких. Если вы, имея всё, хотите обречь себя на гибель, то вы — дурак. Не знаю, почему принцесса Ситинхэ поддерживает вас.

— Потому что она меня понимает.

Говорить с этими птицами в золотых клетках не о чем. Фео развернулся и побрел по вечернему парку, не думая ни о чём, кроме далёкого холодного неба, которому нет на дела до Живущих на Земле, их печалей и потерь.

Гилтиан шёл следом.

— Ты плохо поступил с Эдельвейс сегодня утром и сейчас. Она этого не заслужила.

— Да. Не заслужила. Я извинюсь.

— Она будет ждать, — загадочно произнёс Гилтиан и исчез.

Вместо живого голоса шелестел ветер, и Фео радовался своему одиночеству. Уже совсем поздно он вернулся в комнату. Эдельвейс перед дверью не было. Всё-таки ушла. Чувство вины кольнуло Фео, но он не стал искать принцессу. Боялся заблудиться в огромном дворце. Другое дело — нужно узнать, чем закончилась аудиенция. Фео взялся за Осколок.

— Ни Симерион, ни Нэйджу, ни Индига не согласятся на твой план. Сильнее, чем я, они держатся за свои артефакты. Проблемы людей драконам и оборотням далеки, да и фениксы устали от смертных. Что ты скажешь им? Думаешь, они пойдут против Аватара?