Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Невольно Элу попятился, глядя, как космические пространства под его ногами пошли рябью и окрасились в однородно тёмно-синий, глубокий, как морская бездна. Потускнели золотые огни зала, прежде усеянные звёздами своды словно затянуло дымкой. Перед Элу поднялась фигура: не Живущий, не зверь. Некто высокий, в полтора эльфийских роста (при том, что немного горбился), носил рыжие коралловые рога на голове не то волчьей, не то дельфиньей. Уши его прикрывали ракушки, из-под которых свисали зелёные водоросли. Одет Дух был в длинный балахон. Не удержавшись, Элу всевидящим взором заглянул за спину Духа. Всю её усеивали кораллы, губки, моллюски всевозможных форм и расцветок, добавляя красок тусклому звероподобному существу. Под полами его балахона с шумом плескались волны.

«Его следы всегда мокрые», — вдруг подумалось Элу. Это было воспоминание о рассказах селян-лиёдарцев, никогда не видевших моря, но наполнивших свою голову историями из загорной страны Эю. Эльфы молились Великому Ойнокорэйту, хотя он не был их покровителем, но веровали, что он один сдерживает мглу, ползущую с запада и занявшую многие земли. Мгла эта — Океан Штормов. Злейший враг всего живого.

— Твоё желание исполнится, но ты вернешься на Землю и поможешь одолеть Океан, — вновь прогрохотал Великий Дух.

Глаза Элу округлились, перехватило дыхание. На пару секунд он растерялся, и чуть придя в себя, так и не посмел поднять глаз на Ойнокорэйта, лишь на колени перед ним опустился.

— Д-д-да…

— Я знал, как страшна Тьма, оставшаяся в мире Неру задолго до предательства Адзуны. Если мы можем передать силу, что расчистит землю для заселения, то обязаны это сделать.

— Брат мой, — вмешалась Левантэ, — чтобы такую силу удержать, нужно ещё одно Мировое Древо. Оно поглотит слишком много энергии. Подумай ещё раз. Эта энергия будет неотчуждаема по нашей воле.

— И только Лу решать, что будет с ней, — добавил Силинджиум. — Сейчас будущее — хаос.

— Я хаос вижу каждый день, Силинджиум. Вижу лицо ужаса, выплавленное из сотен тысяч живых существ — жертв Океана. Я, стоя здесь, не позволю упустить шанс его одолеть! Не позволю ему больше терзать мой народ телесно и душевно, зная, что есть надежда прекратить издевательства над ним!

Блеснула молния. Элу зажмурился, а когда открыл глаза, в космической зале уже никого не было, кроме него самого и Айдохведо.

— Слыхал, а?! Как их Ойнокорэйт уделал! Не сомневаюсь — его госпожа Афелиэ позвала. Сама она тихая, но супруг её — это мощь! Ты рад?

— Где Великие? — спросил Элу под бешеный стук сердца.

— Решили, наверное, дальше совещаться без тебя. Ты покрасовался, тебя оценили и будет. Но не волнуйся — всё уже ясно. У них всегда так — спор заканчивает либо Силинджиум, либо Ойнокорэйт. С ним одним Хозяин Времени считается. Ну ладно, идём, отведу тебя обратно к Древу. Готовься.

И тут Змей запыхтел — его крепко сжал в объятиях Элу.

— Спасибо тебе, Айдо… спасибо за всё.

— Да ладно. Тебе спасибо. Ты в этом пути напомнил мне кое о чём… о том, как сильна бывает душа.

Глава 75. Гилтиан

Осыпались ржавые листья, трещали и тлели гигантские стволы, стонали горы, чью тысячелетнюю плоть разрывали чудовищные корни. Недолго прожил чудесный лес. За стремительно редеющими, но всё ещё густыми кронами Фео не видел небес. Звёзды потухли перед тем, как он зашёл под сень своего невероятного творения, а наступил ли рассвет — узнать не выходило.

Бешеные чувства угасли. Почти бездумно Фео брёл по мосту, со всех сторон над которым возвышались великаны-деревья. Их останки догниют в расщелинах, которые наполнят до краёв.

Кожи коснулась капля. Оборотень призвал дождь, чтобы ветер не раздул до пожарища меркнущие искры звёздного гнева.

Кости срослись неправильно, но в пламенном бою Фео этого не успел ощутить. Холод сковал сердце, не давая ему разорваться от вида руин, что стали могилой Гилтиана. Казалось, его свет ещё сияет над проклятыми скалами, и лес хранит чудесную тайну, но нет — жизнь закончилась.

Сильнейший ливень пробивался через сеть ветвей и рунами расписанную листву. Фео вспомнил про жажду и вытянул разбитые ладони. Выпил, и сухое горло оцарапало. И то благо после чёрной пустоты. Мокрой рукой Фео вытер лицо. Полегчало, но мысль так и не сделалась связной и парила где-то далеко не только в пространстве, но и во времени.

Боль — океан без дна и берегов. Сколько бы Фео ни плыл, он не узнает покоя, если сдастся и утонет — тоже. Выбрал держаться, бороться. Кто не сражается — проигрывает сразу.

Осколок покрылся красной паутиной трещин. Выдержал демонические чары, но предел его прочности не бесконечен. Рассыплется хрустальная оболочка, и выпадет золотая нить — ещё одна часть мощи Руны. Чувствует ли её заточённая душа, что путь к вечности стал уже? Фео бы пожалел матриарха, но теперь и голову, и сердце занимал лишь один Живущий, так же, как и Руна, умерший ради всех.