Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Мерцающие руны опоясывали гору, проникая под мягкие породы. Лу Тенгру хорошо знал почерк Эллариссэ, не изменившийся за тысячелетия. Очень резкий, корявый, как у любого лекаря, который привык быстро писать сотни рецептов порошков. У аристократа руны всегда витиеватые, округлые, и ничто не выдавало в Эллариссэ царевича. Руны Лу Тенгру походили на крючки, легко цеплявшие друг друга для крепкой вязи, это уровень колдуна-мастера. Даже у Ситинхэ, создательницы щитов над городами, они отличались. Не было сомнений, что Драголин поймёт, кто пытается до неё докричаться немым криком.

Несмотря на холод, Лу Тенгру успел вспотеть, и только скрежет камня отвлёк его от словотворчества. Драголин скреблась о стенку пещеры, но почему-то не плавила её и не преобразовывала как-то иначе. Был бы Эрес-Гронд, чтобы помочь госпоже… но теперь Драголин могла рассчитывать лишь на себя.

Она упорствовала. Вот уже из щелей начал вырываться пар. Лу Тенгру разгонял щиты-пузыри и бил ими по стене, чтобы хоть немного помочь. Драголин вывалилась из узкой дыры как змея из норы. Бронированное тело размякло, а единственное крыло опало как у бабочки. Помутнел желтый глаз.

Медленно Драголин принимала облик Живущей, а Лу Тенгру наблюдал, как чешуя, кожа и мышцы отслаиваются изумрудными лентами, лицо уплощается, рога превращаются в причёску. Он поймал качающуюся госпожу и усадил к себе на колени, потому как ничего, что можно подстелить, не нашлось. Драголин, какую он помнил, немедленно бы оттолкнула благодетеля, но она была слаба и будто не здесь. Меч её лежал в стороне темной полосой, поглощавшей сияние лунных огней.

— Что случилось? — спросил Лу Тенгру, когда госпожа сползла с его колен и кинула на пол игольницу, тут же раздувшуюся до огромной пуховой подушки.

— Аватар разбил моё крыло, — тихо ответила она. — Мне нужно время, чтобы выплавить его снова. Много времени.

Она, нисколько не смущаясь, сначала расстегнула верхние одежды, а затем стянула боевой наряд. Лу Тенгру отвернулся, но успел заметить кровавую полосу, тянущуюся через полспины. Довольно быстро Драголин перемотала себя и выпила какое-то зелье из мелкой склянки, возможно, обезболивающее. Одевшись и сев обратно на подушку, она вдруг спросила:

— Где принц?

— Я не видел его, — покачал головой Лу Тенгру.

— Найди.

И совсем неожиданно добавила:

— Пожалуйста.

Лу Тенгру кивнул и начал осматривать окрестности, раз в полминуты отвлекаясь на Драголин. Совсем не узнавал её. Что-то будто сломалось в ней, прежний стержень, и великая воительница не походила даже на юную фрейлину, ещё напуганную, взятую на службу за драгоценную броню.

Дикая вьюга стихла, и ночь стала мучительно тихой. Тьма тянулась на полтысячи километров во все стороны света, а дальше Лу Тенгру не видел. Как уж тут отыскать обсидианового дракона? Как далеко могла унести его демоническая буря?

Чуть слышно зазвенел клинок Драголин.

— Демоны поблизости? — Лу Тенгру повернулся к ней.

Она не ответила. Мастерила новое крыло из серебристого металла, в котором Лу Тенгру узнал редкое алхимическое сырье. От удивления он хотел спросить у госпожи, где она его достала. Согласно слухам, всю руду из единственного в Хавиноре месторождения Унгвайяр ещё двадцать два века назад передал Нэйджу, чтобы последний не пошёл войной на эльфов. Драконы один кусочек её, совсем небольшой, подарили Адзуне в знак дружбы, и этот кусочек будто бы стал основой для Семилепесткового перстня. С тех пор никому алхимическую материю не доверяли, уж тем более её не давали мастерам, чтобы те не теряли знания, пользуясь сырьём более простым для преобразования, нежели другой материал. Драголин на императорскую службу поступила после Казни Мира, вряд ли для неё сделали исключение, хотя Лу Тенгру наверняка не знал.

То, что госпожа использовала её сейчас, говорило лишь об одном: что-то иное преобразовывать ей сейчас трудно, она ослабла не только телесно, но и душевно, умственно. Словно разгадав чужую мысль, Драголин произнесла:

— Ничто иное в драконье крыло переплавить нельзя без силы Пламени Земли. Я не могу ждать принца.

— Ясно, — кивнул Лу Тенгру. — Это подарок императора?

— Да. Награда за воспитание его сына. У меня как у фрейлины было хорошее жалование, я не нуждалась в деньгах. Потому попросила о ней, и его величество не отказал. Алхимическая материя преобразуется лишь раз, её нельзя вернуть. Очень ценная руда, я на нити её растягиваю, — меж её пальцев действительно серебрилась паутинка. — Я сказала его величеству, что буду защищать принца, но, если меня лишат крыльев, мне понадобится материя.

— Нэйджу высоко ценит тебя.

— Да. Его привязанности очень глубоки, — и тут она слабо улыбнулась. — И это дорого обошлось его государству.