Казна Кальвадоса (СИ)

- Как же ты, Владимир, в своих собственных глазах удивление прочитал? У тебя что четыре глаза?

- Я отражение своих глаз в его увидал, - огрызнулся Володя.

- Володя, не тяни резину! – сказал Степанов.

- Он от меня, я за ним. Он ускорил шаг, я побежал… От рынка он свернул в узкий переулок. С бока на бок улицы верёвки натянуты, бельё сушится.  Грязь и вонь, друзья мои, неимоверные. Средневековый город, где нечистоты на улицу выливают. Нищие дети за карманы хватают. Подростки носятся на мотоциклах и мопедах, норовя сорвать сумку или часы. Мордатая негритянка протащила подмышку мужика с окровавленным лицом. Латинос пробежал вот с таким тесаком и тоже весь в крови. В общем, типичная картина третьего мира… С узкой улочки мы попали на широкую. Открылся проспект, где ездили дорогие кабриолеты,  в которых  около пожилых упитанных дядек сидели роскошно одетые девочки.

- Вот заливает! Прямо Оноре де Бальзак, - сказал Борис, закуривая «Черчилля».

         Володя показал ему кулак, и не останавливаясь продолжал:

- Ваш покойный отец, синьора, или человек очень похожий на него, вошёл в «Хилтон», что на набережной. Я за ним. Портье меня не задержал. Он вызвал лифт, тот не идёт. Он побежал по лестнице, я за ним.  На восьмом этаже он вошёл в номер. Я толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Моя рука потянулась к пистолету, но я был, к сожалению, не в России, и не при исполнении. Пистолет отсутствовал. Я вошёл в номер безоружный… Что меня сразу поразило, протяжённость блат-хаты… Простите, апартаментов. Комната сменяла комнату. Интерьер представлял совершеннейшее разнородье, какой-то зал под  старину, какой-то как монашеская келья, а там ярко синее с жёлтым…

- Твой флаг, - вставил Борис.

- Родилось у меня ощущение, - не прореагировал Володя, – совсем недавно комнаты существовали втихую, а потом двери пробили и соединили несоединимое.  Не ярко играла таинственная восточная музыка из пяти нот, которую услышишь в буддийских монастырях, в калмытских или казахских степях, её извлекают из домры : « Ом! Ом!»…

- Ну, ты и поездил, парень! - успел сказать Борис, прежде чем Степанов успел наступить ему на ногу.

- …пахло индийскими курительными палочками. Спереди доносились голоса. Как загипнотизированный я шёл на звук. Человек, которого я преследовал, исчез. Раз впереди промелькнула его тень. Я чувствовал себя на пороге великой тайны. Я прошёл все комнаты и оказался в большом зале с серыми стенами. С потолка свисала огромная люстра, чуть ли не тысячу ламп. В зале спиной ко мне стояло множество мужчин в серых костюмах с поднятыми воротами, среди них –  десяток женщин в мышиного цвета юбках и жакетах. Вороты женских жакетов тоже были приподняты. Я понял, это знак, допускающий в число посвящённых. Вдоль стен висели неимоверной длины зеркала. Перед одним из них я поднял воротник своего пиджака. Тут я увидел человека, которого преследовал. Он стоял в толпе. Скорее всего, его не приглашали на сборище, потому что он сильно отличался от остальных. Одежда его была не холёная,  походила на спецовку мелкого разносчика или торговца с рынка. Он торопливо поднял ворот пиджака и нервно оглядывался, ища меня. Его сальный череп блестел среди голов других людей , стоявших не снимая шляп.

         Собравшиеся смотрели на пространную карту на передней стене. Это было изображение, выбрасываемое из проектора в середине зала. Единственный человек в чёрном костюме с указкой в руке давал пояснения. Он показывал места на карте и  говорил. Я сразу заметил, что карта представляет собой  фотографию тела человека в татуировках. Татуировка напоминала извилистые концентрические кольца, как на топографической карте  обозначаются уровни высот. Кое-где линии пересекались. Там стояли чёрные кресты. Человек с указкой ругался, его выводило из себя,  что родинки и шрамы мешают видеть на карте то,  что очень важно.

         Человек в чёрном повернулся. Я узнал его. Это был тот красавец, полковник Родригес, жених твоей бывшей подружки,- пикировал Володя Бориса.- Не успел я принять решение, как он тоже узнал меня. Рядом с полковником стояла женщина, и она смотрела на меня. Женщина была абсолютно лыса. У меня память хорошая, что вижу один раз, помню всю жизнь. Сначала я принял её, за твою бывшую девушку, Боря, но вряд ли она могла так серьёзно и быстро измениться после общения с латиносами, это была другая, с зверски накрашенными кровавыми губами и мелкими зубами в злорадной улыбке.

- А вот, московский гусь, сам прилетел! – сказал Родригес, глядя на меня.

         Вся серая толпа тут же развернулась и уставилась.

- Господа, это гость из далёкой России, прибывший к нам в Асунсьон. Майор российской милиции…

        Я не стал опротестовывать, что всего лишь прапорщик.

- Поприветствуем его.

         Толпа издевательски зааплодировала. Огромный зал отозвался эхом. Со всех сторон на меня смотрели злые язвительные глаза людей в сером. Лысый, за которым я пришёл, глядел особенно ожесточённо.

- Гость совершил дальний перелёт, в дороге не мылся. Умоем его, друзья!

- В джакузи! В джакузи!!- ахнул зал.