Казни Дьявольского Акра

– Две сотни метров отсюда до немецкой линии фронта представляют собой, словами поэта, «обитель безумья». А посему держите себя в руках, смотрите только в спину впереди идущему и ни на что не отвлекайтесь. – Она опустила взгляд на часы. – Итак, девять с четвертью… вперед!

И полезла вверх. На последней перекладине она ни секунды не колебалась, не стала осторожно высовывать голову над краем, а просто перевалилась через него и исчезла.

– Сюда, быстро! – крикнула она нам, уже невидимая со дна. – Осторожно со сломанной перекладиной!

Я плечом отодвинул Нур и полез следом за мисс Ястреб. В спину мне полетело придушенное маской: «Эй!» – но я рассудил что если в этих ее вычислениях про «девять с четвертью» что-то не так, пусть лучше я поймаю пулю, чем Нур. Нет, конечно, если на нас упадет бомба, будет уже неважно, кто там за кем лез – все равно всем настанет крышка.

Друзья внизу завопили на разные голоса, чтобы как-то подбодрить себя, а я, наконец, вынырнул в верхний мир. Над головой разом возникло небо – клок летящего во все стороны дыма в обрамлении колючей проволоки. Я выдернул себя из окопа и на полусогнутых кинулся за мисс Ястреб, которая покрикивала:

– Живей, живей, живей!

Перед глазами маячила только ее спина да кусок чернильного лунного пейзажа, намалеванный грязью, туманом да почернелыми пнями.

А ведь тут был лес, пронеслось в голове…

Мы сбились в плотную цепочку и потрусили за мисс Ястреб – почти бегом, быстрее все равно бы не вышло. Местность выдалась на редкость пересеченная – ни одного ровного места, нигде. Каждый шаг приходилось вычислять: чуть просчитаешься и на тебе, сломанная лодыжка. Землю усеивали деревянный лом и шрапнель. Нур врезалась в мой рюкзак, когда я, согнувшись в три погибели, лез следом за мисс Ястреб через дырку в очередной колючей проволоке. Пули свистели в воздухе, но если в нас кто-то и целился, они крупно промахивались.

Мы уже одолели примерно с полпути, когда мисс Ястреб предостерегающе подняла здоровую руку.

– Стоп, – скомандовала она и велела пригнуться.

Все попадали наземь – кроме Еноха, который завороженно таращился на что-то сквозь прореху в сплошной дымовой завесе.

– Бог ты мой, какую армию мертвецов я мог бы тут поднять…

Я схватил его за пояс и повалил в грязь.

– Ты чего вытво…

Недалеко плюхнулась мина. Взрыв я ощутил как удар по голове; кругом на мгновение стало темно. В ушах гудело. Не успело небо расчиститься от падающей грязи – и не успел Енох поблагодарить меня за спасение жизни, – как Бронвин уже вздернула нас обоих на ноги, и все снова припустили за мисс Ястреб.

Она то и дело резко и, казалось бы, случайно поворачивала – то вправо, то влево, безо всякой видимой причины. А буквально через мгновение после того, как мы убирались с определенного места, воздух там прошивал град пуль или шлепалась мина.

Мисс Ястреб знала все эти опасности назубок, каждое мельчайшее происшествие – с точностью до долей секунды. В памяти ее хранились приметы сотен тысяч взаимно переплетающихся событий. Чем дальше мы шли, тем больше меня охватывал какой-то священный ужас перед этой имбриной.

Легкие у меня жгло огнем – и от нескончаемого бега, и от скверного воздуха, который, как ни крути, просачивался через неидеальную герметику противогаза: дым, смерть и следы остаточного газа.

Впереди показалась сплошная стена колючей проволоки, а за ней – еще траншеи. Немецкий фронт.

Мисс Ястреб привела нас к провалившейся закраине окопа, и мы соскользнули вниз. Она вела себя и двигалась как ни в чем не бывало, почти небрежно, и даже запыхалась не больше, чем на прогулке… такой, умеренно бодрым шагом. Зато у меня сердце так и колотилось о ребра: теперь мы были на вражеской территории, и я каждую минуту ожидал, что меня подстрелит какой-нибудь немецкий солдат, на которого мы случайно наткнемся. Но эта часть фронта была населена еще скуднее, чем недавно оставленная британская.

Один раз нам, правда, все же пришлось прятаться: мисс Ястреб затолкала нас в бункер – переждать, пока пройдут двое солдат. Еще шагов через пятьдесят вдоль по окопу она внезапно остановилась на развилке.

– Эта часть неприятная, но, увы, необходимая, – сообщила она через плечо и, подцепив с земли неплохую доску, ровно через пять секунд размахнулась и опустила ее на не защищенный каской череп показавшегося из-за поворота солдата. Жертва рухнула как подкошенная.

– Вот это я называю хорошее шоу, – одобрил Гораций.

Вскоре мы выбрались из траншей – уже за линией фронта. Мисс Ястреб стащила с головы противогаз и отшвырнула в сторону, остальные последовали ее примеру.

Мы стояли посреди разрушенного города, который она показала нам с вершины холма. Когда-то тут кипела жизнь, а сейчас расстилались одни руины – разбомбленные, прочесанные мародерами и почти совершенно обезлюдевшие. Только несколько тощих собак рылись в кучах мусора, и больше ни одной живой души.