Казнить нельзя помиловать

Помимо того, с какой неожиданной регулярностью заключенные требовали смены пола, меня поначалу ставило в тупик и другое обстоятельство – количество тех, кто не возвращался ко мне за лечением. Больные то и дело исчезали. Дело было не в том, спешу добавить, что они терпеливо долбили стены своей камеры геологическим молоточком, а потом выползали через канализационную трубу в грозу. Иногда их внезапно переводили в другое пенитенциарное заведение. Иногда судебное преследование прекращалось (как по недостатку улик, так и потому, что свидетели тоже не являлись в назначенное время) или их освобождали, если тюремный срок был коротким и им зачли время, проведенное в предварительном заключении. Либо наши штатные психологи добивались прогресса в терапии, либо я менял им медикаменты, а увидеть результаты нам было не суждено. Я надеялся, что новые лекарства им помогли, хотя и понимал, что реальность довольно уныла – на воле больные столкнутся с целым сонмом дестабилизирующих факторов и к тому же на улицах можно найти много препаратов для самолечения, гораздо более сильных и менее легальных. Огромным недостатком тюремной психиатрии был недостаток сестринского наблюдения, к которому я в больнице, похоже, относился как к данности. Тюремные надзиратели не могли этого компенсировать – они и так разрываются на части и еле-еле сдерживают хаос из-за наркотиков и насилия, в том числе бандитских разборок, особенно в мужских тюрьмах. Иногда на кону стоит их собственная безопасность. Просить надзирателей еще и высматривать у подопечных признаки психических расстройств – занятие бесплодное. Кроме того, у них нет необходимых навыков и опыта, чтобы отличать случайного психотика, который разговаривает с голосами и грозится зарезать оборотня-пришельца из соседней камеры, от десятка других заключенных, которые разговаривают друг с дружкой и грозятся зарезать стукача из соседней камеры.

Недостаток суррогатных глаз в тюремных коридорах было для меня большой помехой и в тех случаях, когда приходилось отличать настоящие симптомы психических болезней от попыток множества мошенников добыть себе лекарства. Кроме того, отсутствие внимательных медсестер приводило к тому, с чем чуть не столкнулась Ясмин – к тому, что некоторые больные не заявляют о себе достаточно громко. Тихие психотики нередко варились в собственном соку, тонули в собственном безумии, проходя под радаром тюремной психиатрической службы.

Один подобный случай, с которым я столкнулся, когда проработал на полставки в тюрьме несколько месяцев – летом 2017 года, – случай одной скандалистки-бразильянки средних лет по имени Адриана де Сильва.

Глава шестнадцатая. Тлеющий психоз

Мисс Адриану де Сильву обвиняли в том, что она преследовала, а потом атаковала мужчину, работавшего в местном магазине одежды. По-видимому, она посылала ему больше 30 сообщений в день, причем ее бросало от объяснений в любви к угрозам его обезглавить и обратно к предложениям руки и сердца. Вот они, смешанные чувства! Однажды вечером она пришла следом за ним в бар, переодевшись до неузнаваемости (на ней был парик и темные очки), и несколько часов просидела в углу, наблюдая, как ее избранник пьет с друзьями. Когда он заговорил с девушкой за соседним столиком, Адриана швырнула в них барным табуретом, обвинила мужчину в измене и бросилась царапать ему лицо. Он сумел оттолкнуть ее, а случившиеся поблизости завсегдатаи скрутили ее и держали, пока не прибыла полиция. Судя по всему, для пострадавшего все это было полной неожиданностью. Кроме того, дело было в шикарном баре в Сохо – из тех, где цедят крафтовый эль, предлагают чипсы из киноа, а коктейли зачем-то подают в баночках из-под варенья, – и, безусловно, не привыкли к пьяным дракам.