Казтабан

– В твоём ауле овец с жёнами путают! – передразнил меня хозяин подземного мира. – Ну-ну, я пошутил! Не станешь же ты пытаться использовать против меня моё же оружие[37]? – он притворно отстранился, когда моя рука дёрнулась к клинку. – Итак, мы с тобой не братья, но отец Тенгри и мать Умай у нас общие. Умай предупредила меня о твоём приходе. Скоро наступит праздник самого долгого дня. Он посвящён Матери, и хотя мой день определён только в осеннее равенство Тьмы и Света, предстоящее торжество мне тоже близко. Большая ирония: самый светлый день в году всего лишь знаменует фатальный поворот солнечного колеса к самой продолжительной его ночи. Впрочем, эта ночь всё равно принадлежит Тенгри, поскольку в память о том моменте, когда бесконечный Свет появился в бесконечной Тьме, – Эрлик особенно подчеркнул последние слова, упиваясь сомнительным торжеством своей природы, – он предпочитает каждый раз обновляться зимой. Моему брату Ульгеню, которого ты обязательно встретишь, раз встретил меня, принадлежит весенний мейрам. В этом году в свой праздник он отправил к тебе Йол-Тенгри.

Эрлик сделал паузу, изучая мою реакцию. Я молчал. Он кивнул и продолжил:

– Давать людям знания – моя слабость. Любое умение человек с лёгкостью оборачивает против самого себя, часто удивляя этим даже меня.

Мой конь, всё это время пасшийся неподалёку, подошёл ближе и громко фыркнул, когда бык за спиной Эрлика поднял голову.

– Очень давно земля соблазнила меня своими чудесными перспективами и гостеприимно разверзлась навстречу. С тех пор и я разверзаю её просторы и соблазняю уязвимые умы, чтобы сохранить в мире баланс добра и зла.

В стремительно опускающейся ночи глаза тёмного духа наполнялись огненными отблесками.

– Я создал много необычных мест, большинство из которых тебе ещё предстоит увидеть. Но как нет на земле священных рощ, способных повернуть к Свету человека, ищущего Тьму, так нет на ней и проклятых мест, в чьих силах затуманить душу, наполненную Небом. Любое святилище обернётся злом, если его наполнят бездуховные люди. Любое гиблое место зацветёт, если в него придёт добрый народ.

Эрлик спрыгнул с валуна.

– Слова словами, но лучше всё увидеть самому. Говорят, тебе пришло время помогать людям и землям. В день Умай ты встретишь свой первый урок. Если выживешь и научишься ко дню моего праздника, значит, это и правда твой путь.

Уже совсем стемнело. Эрлик сделал неуловимое движение, и мы снова оказались на берегу моря, но уже в другом месте. Хозяин подземного царства легко сдвинул огромный прибрежный камень, и за ним обнаружился тёмный подземный ход.

– Коню будет идти тесновато, но ближе я тебя подбросить не могу. Передавай привет морскому султану!

Эрлик растворился в опустившейся тьме. Я разжёг тусклый походный факел, взял скакуна за уздечку и шагнул в сырой мрак тоннеля.

Глава 11. Тәңір

Стоял изнурительный летний зной. Я шёл к старой святыне среди паломников, я смешивался с ними и ловил их настроение. Как бы мелочен ни бывал человек, какими бы шипами ни обрастал, встречая жизненные невзгоды, но здесь, под выжигающим солнцем безводной пустыни, каждый из нас раскрывал в себе колоссальные запасы света, откликающегося на зов святой земли.

Когда-то великие люди (возможно, предки кого-то из шедших теперь вдоль старых мазаров) отдавали свои жизни в борьбе не с врагом, но с невежеством, возводя в невыносимых и в силу времён непоправимых условиях образовательные центры. Им не была безразлична участь народа, и они с гордостью посвящали свои судьбы служению другим. А сегодня подвигом становится уже само желание прикоснуться к духовному наследию земли, оторвавшись от рационального комфорта цветущих городов.

И тысячи, нет, сотни тысяч людей совершают этот подвиг каждый год! Не дожидаясь религиозных праздников и не стремясь попасть в самые знаменитые святыни, они просто следуют вечному зову, обязывающему очищать душу, чтобы черпать силы в энергии земли и памяти предков.