Казус Лемгюйса

Я чувствую, что это хорошая версия. Я ищу, чем бы подцепить люк. Найденная мной деревяшка с треском ломается. Тогда я бегу к остановившемуся через улицу автомобилю. Испуганная женщина позволяет мне позаимствовать в багажнике ее «шевроле» монтировку и соглашается позвонить в полицию Рэнди Гриволу или любому другому офицеру. Я возвращаюсь к люку и после нескольких попыток, сорвав ноготь, все же выковыриваю его из гнезда и сдвигаю в сторону. Из колодца идет теплый, затхлый воздух. Железные скобы окунаются в полумрак.

Я спускаюсь.

— И? — спросил Лемгюйс, не вытерпев.

— Все, — выдохнул Крамер. Глаза у него сделались больными. — Дальше я не помню. Сколько не пытаюсь…

— Как же это? — оглянулся на Веронику Лемгюйс. — А маньяк?

Вероника пожала плечами.

— Может быть, он поджидал там, внизу? — спросил Лемгюйс Крамера. — Стукнул вас чем-нибудь.

— Поджидал неделю? — усмехнулся тот. — К тому же я жив, что со стороны маньяка является не очень разумным поступком. Нет, просто… просто… — Его голос дрогнул. — Просто все кончилось.

— Это невозможно, — заявил Лемгюйс.

Что-то пробормотала Мария. Бывший полицейский, сжав кулак, принялся постукивать им по колену.

— Думаете, я не пытался? — спросил он. — Каждый божий день! Знаете, почему я здесь, а не в Скоттсвиле? Потому что там я ничего не помню! И меня никто не помнит! Мой родной город был мне родным всего несколько дней, когда эта история с Лили Бенчек…

Он мотнул головой.

— Мертвая Лили рвет мне душу, — прошептал Крамер. — Но я не помню, что было после. Не помню. Я, должно быть, упустил ублюдка и сошел с ума.

— А Рэнди Гривол? — спросил Лемгюйс.

Крамер неожиданно хохотнул.

— В полицейском участке Скоттсвиля не знают никакого Рэнди Гривола.

Как и обещала, Вероника напоила Лемгюйса кофе. Он был у нее в термосе.

После истории Крамера собрание окончилось. Билли Эрчкер попрощался первым. Бывший полицейский ушел вторым. Мария какое-то время еще сидела пожилым нахохленным воробьем, словно забыв, зачем пришла, но потом вдруг поднялась и, сказав «Gracias», пропала в коридоре.

— Странная женщина, — сказал, глядя на дверь, Лемгюйс.

— У нее — удивительная история, — сказала Вероника.

Она наполнила горячим кофе желтый пластиковый стаканчик и подала его Лемгюйсу.

— А вы, получается, знаете испанский? — спросил он, отхлебнув.

Кофе был приятный, сладкий.

— Я не уверена. Но, кажется, да, — ответила Вероника.

— Откуда?

— Не помню.

Лемгюйс хмыкнул.

— Похоже, это уже стандартный ответ.

— Думаю, вы сами готовы признать, что столкнулись с чем-то, чего пока не можете понять.

— Все это очень странно, — раздумчиво сказал Лемгюйс, рассматривая кофе в стаканчике. — Почему один период в жизни — и все? Возможно, это какой-то важный, основополагающий период. Но почему такой?

— У Ларса вообще незавершенный.

— Да, это сбивает с толку. Я не могу уловить закономерность. Он тоже не помнит ничего до встречи с родителями девочки?

— Да, — кивнула Вероника. — И его это бесит. Думаю, он до сих пор пытается выяснить подробности прежней жизни, только все время упирается в стену из людей вокруг.

— А вы не пытаетесь? — спросил Лемгюйс.

Вероника улыбнулась.

— Я ищу ответ, — сказала она. — Ищу ответ, кто я такая. Или что я такое. И учу испанский.

Лемгюйс фыркнул.

— А! Так вы не…

— Учу, — повторила Вероника.

— Я тоже тогда пойду, — сказал Лемгюйс, отдавая стаканчик. — У меня появилась одна мысль. Но я вам пока не скажу, какая.

— Надеюсь, не по поводу испанского языка?

— Нет.

Охранника на выходе не оказалось, и Лемгюйс беспрепятственно вышел на площадь. Там он уселся на неприметную скамейку и смотрел, как у сухого фонтанчика бестолково толкутся голуби. Было промозгло, и Лемгюйс застегнулся на одну пуговицу. Минут через десять Вероника сошла по широким ступенькам центра. Несколько секунд она оглядывалась по сторонам, словно не могла решить, куда идти, потом медленно побрела к перекрестку.

Лемгюйс поднялся, перешел улицу и зашел в сумеречный библиотечный холл.

— Здравствуйте, — сказал он седой женщине за стойкой. — Вы еще работаете?

Женщина удивилась.

— Конечно! — ответила она с достоинством, блеснув линзами очков. — Мы работаем до девяти.

На ней было строгое серое платье. Лемгюйс сдвинул стопку из книг, мешавшую ему установить доверительный контакт.

— А у вас можно найти определенную информацию? — наклонился он. — Скажем, человека, его историю?

Женщина поджала губы.

— С этим вам в ФБР, мистер.

— Нет-нет, — заулыбался Лемгюйс. — Мне нужны подшивки газет, у вас наверняка есть аппарат, где можно их пролистать.

— За какой период?

— За два последних месяца.

— Этот год еще в оформлении, — сказала библиотекарь. — Я могу выдать подшивки вам на руки. Вам местные газеты или популярные, вроде «Нью-Йорк таймс»?

— Местные, но… — Лемгюйс зажмурился на мгновение. — А у вас нет какого-то каталога по происшествиям, по городской хронике?

Женщина задумалась.

— У нас есть связь с библиотечными архивами штата, но каталога по отдельным случаям…

Она с сомнением покачала головой.

— Жалко, — вздохнул Лемгюйс.

— А что вам нужно?