Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния

Они выбрались на улицу и сразу заметили, как со вчерашнего дня поменял физиономию Сворск. Город был взбудоражен. Люди слонялись без дела, глядя себе под ноги, словно искали на земле новых руководителей взамен снятых. Некоторые же носились, вбегали в переулки и сразу выбегали под собачий вой, прятались от кого-то за телефонные будки и деревья; ни с того, ни с сего останавливали машины руками и уезжали из Сворска. Милиционеры, сняв фуражки, свистели мощно и оглушительно, но просто так, для тренировки, и, потеряв уважение граждан, гоняли ворон палками. Мелкие спекулянты открыто предлагали ценные вещи у магазинов, из которых выносили последние пачки вермишели и коробки рыбных консервов. А на подоконниках одноэтажных бараков, построенных еще пленными немцами, сидели дети на тюлевом фоне в компании гераней и фикусов и удивлялись непонятной болезни взрослых. Но, видимо, взрослые заразили их бездельем, потому что дети не пошли в школу.

— Олакула бы насего сюда, — сказал ван дер Югин, глядя на людей. — Он бы все объяснил.

— Ждут, в какую сторону повернет их жизнь, и сгорают от нетерпенья, — сказал Сусанин. — До чего они похожи на коров, потерявших пастуха, и как прав был Семенов, когда проверял на стаде, что же такое «хорошо» в масштабах государства и что «плохо!.. А ведь до него казалось достаточным прочитать Маяковского.

Навстречу вышел бывший первый секретарь. Он горестно развел руки, словно выражал соболезнование на расстоянии.

— Что делать, Адам. Эту игру мы проиграли.

— Оказывается, велась какая-то игра, а я и не подозревал.

— Нет, Адам, управлять народом — это не игрушки, тем не менее нас победили, — сказал бывший секретарь. — Мы расплодили вокруг себя скрутчиков. Они скрутили нас в бараний рог, а из меня так веревку свили. Этой веревкой они опутали район и даже область… Кто бы мог подумать, что такой тихий, смирный человек, как я, к тому же скрученный и связанный, насаждал в районе административный социализм! А, Адам? Ничего себе формулировочка! Из какого только учебника они ее взяли? Может, настрочить на них телегу в Москву: ревизуют научный коммунизм, мешают работать с массами…

— Куда ты теперь? — спросил Сусанин.

— Пока не знаю. Наверное, в соседний район поднимать заводы, в худшем случае — совхозы. Пойдешь ко мне замом по производству? Забудем Сворск, как кошмарный сон, и начнем новую игру.

— Если мы что-то забудем, мы повторим ошибку, — сказал Сусанин. — Смысл человеческой жизни — помнить все. Это — самое главное. Это — единственный путь к прогрессу. А в критический момент встать и заявить: «Это уже было тогда-то и кончилось так-то!».

— И вот я тепель утвелздаю! — сказал ван дер Югин назидательно: — То, сто плоисходит, — было! Было, и не лаз! И всегда консялось плохо! Снасяла — нисетой, а потом — евлейским погломом!

— Это твой сынок? Ух, какой вымахал! — сказал бывший секретарь и потрепал И за вихры.

— У меня дочь, — ответил Сусанин. — А это местный экстремист ван дер Югин.

Бывший одернул руку, а И пощелкал ножницами в воздухе: дескать, со мной не шути, дяденька.

— Пойдем в «Незабудку», выпьем по кружке, — предложил секретарь и пожаловался: — видишь в баню уже не зову.

— Я хочу побыстрей уволиться и заняться филологией, — сказал Сусанин. — Хватит дурака валять.

— Ты сам виноват, Адам. Раньше надо было думать, студентом. Не учиться, а головой думать, — вздохнул бывший секретарь. — Вот меня, как комсомольского вожака, после диплома оставили в аспирантуре, а после аспирантуры за хорошую работу в парткоме послали на стажировку в Германию. И если бы не тяга управлять, я бы давно уже стал видным ученым, лауреатом нескольких премий, имел бы кафедру, а может, институт. А ты занимался ерундой в университете…

Неподалеку стояли три мужика. Послушав разговор Сусанина и бывшего, один из мужиков сказал:

— Что, начальнички, получили по шапкам! Наконец-то! Умники! Ишь до чего довели! В магазине тухлая рыба нарасхват! — и он ткнул пальцем в сторону магазина, от которого в впрямь пованивало, несмотря на дистанцию.

— А почему вы в данный момент не на рабочем месте? — спросил Адам.

— А твое какое дело?

— Где вы работаете? — построже спросил Адам. — Как ваша фамилия?

— А вы почему не на работе?.. Собралась стая захребетников, сами ни хрена не делают и остальным голову морочат. Только и слышишь: «Пролетариат! рабочий класс! диктатура! вперед!» Сволочи вы, а не начальники. Я бы вам свой сортир чистить не доверил!

Бывший секретарь от слов мужика расстроился и ушел, а Сусанин с ван дер Югиным еще немножко послушали и тоже побрели в типографию.

Там их поджидал Семенов с листом бумаги в руках — заявлением об уходе.

— Сегодняшним числом я не могу тебе подписать, — сказал Адам, — перепиши на вчерашнее.

— Выходит, эту ночь я просидел бесплатно? — спросил Семенов.

— Как субботник, — подсказал ван дер Югин.

С вахты они пошли в бухгалтерию и попросили расчет, а ван дер Югин убежал в цех, чтобы порезать макаронами продукцию типографии, но в цеху И надавали по ушам, и он вернулся на проходную, пугая встречных девушек ножницами. Ван дер Югин разыгрался…