Кейджера Гора (ЛП)

Но почему тогда Сьюзан была счастлива, а я так несчастна? Она была всего лишь рабыней в стальном ошейнике. А я была свободна! Я смотрела на Корцирус. В гореанском мире было то, что всё ещё приводило меня в замешательство - женское рабство было разрешено. Как это ужасно! И всё же, что-то в тёмных закутках моего сердца, бесспорно, было глубоко смущено и взволновано этим фактом. И загорающиеся во мне при этом чувства, крайне меня беспокоили. Это, казалось, был совершенно не тот рефлекс, к которому меня приучили.

- Вон там дворец, - вытянул руку Дразус Рэнциус.

- Я вижу, - кивнула я.

Учитывая независимость самцов в природе, общую среди всех млекопитающих и в том числе среди приматов, то я предположила бы, что должно быть достаточно логично, что в цивилизации, по духу к природе близкой, а не настроенной на борьбу с ней, существование такого института, как женское рабство, вполне оправдано. Это можно было бы рассматривать, как цивилизованное выражение биологических отношений, признание этих отношений, и возможно даже улучшение, усовершенствование и торжество их, и, в контексте обычаев и законов, конечно, преобразование и усиление их. Но почему, раздражено спрашивала я себя, цивилизация должна быть именно близкой по духу к природе? Разве для цивилизации не будет намного лучше от того, что она будет противоречить и противостоять природе? Разве для неё будет не лучше, отрицание и ниспровержение природы? Не лучше ли размыть природные различия и привести к общему знаменателю индивидуальности. Не будет ли намного правильней для цивилизации, игнорировать человеческие счастье и желания, и насаждать чувство вины, фобии, неудовлетворённость, страдания и боль?

- А вон театр Клейтос, - обратил моё внимание Дразус Рэнциус, - а это - библиотека, вон там - стадион.

- Да, - на автомате отвечала я.

Впрочем, независимо от того, что могло бы быть правильным в таких вопросах, женское рабство на Горе было свершившимся фактом. Как я уже давно узнала, здесь были рабыни. Я смотрела на город. Там в городе лежащим передо мной, внутри этих самых стен, жили женщины, возможно, мало чем отличающиеся от меня самой, в ошейниках, которых в буквальном смысле этого слова, держали в категорической и бескомпромиссной неволе. Я уже не раз видела многих из них, в их характерной одежде, в их ошейниках. Я даже видела ту, что из одежды носила лишь ошейник и железный пояс, если их можно было назвать одеждой. И эти женщины принадлежали, в буквальном смысле этого слова, они были чьей-то собственностью, со всеми вытекающими из этого для них последствиями.

- А вон там, видите те деревья? – спросил меня Дразус Рэнциус, - это сад Антистэнеса.

- Как Ты думаешь, сколько рабынь, может быть в Корцирусе? – спросила я моего телохранителя, как если бы из праздного любопытства.

- Я не знаю, - запнулся он. - Вероятно, несколько сотен. Кто же их считает.

- А такие женщины могут быть счастливыми?

- Они же всего лишь рабыни, - удивился Дразус, - Кому могут быть важны их чувства и счастье?

- Конечно, - вынуждена была сказать я.

Какие же всё-таки мужчины – грубые животные! Насколько беспомощны перед ними рабыни!

- Вы видите те деревья? – снова постарался привлёчь мой внимание к тому парку наёмник, - там находится сад Антистэнеса.

- Да, - кивнула я.

Мы посещали тот сад дважды. Это именно там, во время нашей первой прогулки, я попыталась соблазнить Дразуса Рэнциуса поцеловать меня. Во второй раз мы были там после посещения турнира по фехтованию. Я была отвергнута оба раза. Интересно, а если бы я была заклейменной рабыней, он бы тоже отверг меня? Безусловно, он, скорее всего, заставил бы меня рыдать и умолять о его поцелуе.

Я с трудом удержалась от импульса, встать перед ним на колени. Как же я ненавидела Дразуса Рэнциуса!

6. Сирик

- В Корцирусе есть ещё места, куда Ты меня не водил, - напомнила я Дразусу Рэнциусу.

- Возможно, - уклончиво ответил мне он.

- Два дня назад мы проходили мимо одного такого места, - напомнила я.

- Это не то место, откуда доносилась музыка? – уточнил мужчина.

- Да, - кивнула я.

Нелегко было бы забыть такую музыку, столь мелодичную, и столь же возбуждающую и чувственную.

- Там, внутри под эту музыку танцевала девушка, - объяснил он. - Это была пага-таверна.

- И Ты не позволил мне войти туда, - обиженно сказала я.

- Когда в подобном заведении танцуют такие девушки, на них часто надеты лишь украшения или цепи, - сообщил он. - Я думаю для свободных женщин, будет лучше не видеть, как они смотрят на мужчин, и как они перед ними двигаются.

- Понятно, - кивнула я, и спросила, - И что мужчины находят в таких женщинах?

- Именно в интересах той женщины, - усмехнулся Дразус, - чтобы мужчины нашли её привлекательной, и даже очень привлекательной.

- Понятно, - вздрогнула я, уже догадываясь, о чём идёт речь.