Кейджера Гора

— А я никогда и не смешивал объективность с гордостью за свой город, — ответил Друз Ренций.

— Возможно, — протянул Публий. — Но Ты также был уверен, что эта Женщина не была прирожденной рабыней.

— Это верно, — засмеялся Друз.

Старалась не смотреть в сторону Друза Ренция, я разглядывала стол. На глаза мне попался серебряный тарск, маслянисто поблескивавший на столе около Публия. Монета казалась очень большой и увесистой. Когда на нее падал свет, то на ее поверхности как будто вспыхивали лучики, а на столе под ней возникала темная, похожая на полумесяц тень. Работорговец почему-то еще не убрал в кошель, свой законный выигрыш.

— Смотри на меня, рабыня, — приказал Друз Ренций.

С огромным трудом, как непомерно тяжелую ношу, я подняла голову, и встретилась с его пристальным взглядом. Не в силах выдержать этот еще более тяжелый взгляд, чем моя голова, я вновь уставилась на серебряный тарск. Мне было невыносимо стыдно смотреть в его глаза.

— Я был неправ относительно Тебя, — признал он.

— Да, Господин, — прошептала я.

— Ты — действительно прирожденная рабыня, — сказал Друз, — и это бесспорно.

— Да, Господин, — ответила я, проглотив слезы.

Я все никак не могла оторвать глаз от монеты. Друз Ренций принял пари, и сделал ставку на меня. Он проиграл пари, и потерял ставку. А я, похоже, потеряла его.

— Вы можете уйти, рабыни, — разрешил нам Публий.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила его Сьюзан.

— Спасибо, Господин, — повторила я за ней, и повернувшись, поскорее выбежала из комнаты, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зарыдать при них. За моей спиной слышался смех Публия, громкий, раскатистый смех. Кажется, он был очень доволен собой. Несомненно, ему было чему радоваться. Он выиграл свое пари.

Глава 36 Покои моего господина

Меня смеющуюся и спотыкающуюся впихнули в холл перед Друзом Ренций. В тот момент, из того, что хоть как то можно было считать одеждой, на мне был только ошейник, замкнутый на моей шее.

Я предшествовала ему, подгоняемая толчками и оплеухами к его покоям, и при этом смеялась от радости. Хотя, казалось, он совсем не собирался особо нежничать со мной, и был явно рассержен.

— На живот! — прорычал он свою первую команду едва мы подошли к двери, ведущей в его комнату.

Уже мгновение спустя после того как я прижалась животом к прохладному полу, я почувствовала, что мои руки оказались скрещены у меня за спиной и туго связаны. Еще через ин его сильные руки скрестили мои лодыжки и затянули на них петлю. Потом веревка начала ложиться виток за витком, и, в конце концов, я почувствовала рывок затянувший узел. Беспомощная, связанная его веревками лежала я у его ног. Он злым пинком распахнул дверь комнаты, и подхватив меня с пола одной рукой, как если бы я ничего не весила, перебросил меня через плечо. В таком положении, словно свою пленницу или рабыню, Друз Ренций перенес меня через порог. Внутри комнаты уложив меня на пол в ногах кровати, под самым рабским кольцом, он вернулся к двери, и запер ее. Лишь после этого Друз вновь подошел ко мне, и встал рядом, свысока смотря на меня лежащую у его ног.

Сегодня, ранним утром, меня послали совершенно голую, даже без обязательного ошейника, во внутренний двор, чтобы я смогла попрощаться со своими подругами, рабынями для праздников, которых как раз увозили в Ар. То немногое время, что осталось им до отъезда мы с ними общались, целовались на прощанье, и обливались слезами. Самыми близкими подругами среди них были Клодия, Кристэль и Тупа, расставаться с которыми было особенно тяжело. Я с грустью наблюдал как они одна за другой, нагие, с закованными в кандалы лодыжками, забираясь в фургон, нанизывали свои цепи на открытый центральный стержень, и рассаживались по своим местам. Сколько раз уже я сама точно так же загружалась в подобный кузов на пути к различным местам назначения, обычно в самом Аре.

— А что это Ты сегодня раздета, — услышала я знакомый голос.

— Господин, — только и смогла проговорить я.

Голос принадлежал Друзу Ренцию. Я так и стояла замерев посреди двора. Разрешения повернуться мне не давали.

— А куда делся твой ошейник? — поинтересовался мужчина.

— Я не знаю, Господин, — честно ответила я, сама не понимая произошедшего. — Его сняли с меня этим утром.

— Почему? — спросил Друз Ренций.

— Я, правда, не знаю, Господин, — вздохнула я. — Но предполагаю, что его должны заменить на другой.

— А вот это верное предположение, — сказал он так и держась у меня за спиной, и не давая мне разрешения повернуться.

— Господин? — растерянно спросила я.

— На Тебя действительно собираются надеть новый ошейник, — пояснил он.

— Господин?!

— Он у меня как раз с собой, — усмехнулся Друз Ренций.

— Господин? — удивленно переспросила я.

Наконец, он появился передо мной, и продемонстрировал мне пока еще открытый ошейник, изящный, тонкий, и несгибаемо стальной.

— Прочти, что здесь написано, — указывая на маленькие красивые знаки, выгравированные на поверхности металла.

— Я не умею читать, Господин, — призналась я. — Меня этому никогда не учили.