Кейн Черный Нож

Я должен бы сбежать. Оставить их с ужином и поискать Мараду, ибо ему сейчас хрен поможешь, и мне пора, пора; но луна наконец показалась и в усилившемся блекло-серебристом сиянии я вижу что-то странное в том, как они склонились над его животом.

Один жмет рукой кольчугу, завернутую на лицо, второй садится на четвереньки, прижимая Стелтона ногами, и пока понимание еще сочится сквозь ментальную стену "хрен поможешь", тело его изгибается, бьет ногами, спутанная масса кишок шевелится и...

Раздолби меня господь, он еще жив.

Хрипы и сопение не дают им услышать меня, а я перепрыгиваю подоконник (самого окна здесь нет уже тысячу лет), неспешным замахом вывожу из-за спины молот и чеканю голову одного прямо над ухом.

Удар ставит его на колени, глаза пусты, смотрят на разбитую скулу; тот, что был в ногах Стелтона, успевает поднять голову, как раз чтобы поймать удар сверху, промеж глаз. Точный, словно на бойне. Боек оставляет на черепе дыру размером в кулак, глаза выпучиваются, он валится набок и, прежде чем туша падает на камни, я поворачиваюсь и угощаю первого шипом в затылок. Шип с маху разбивает кость, и я словно багром стаскиваю урода с груди Стелтона, с месива кишок и влажного черного песка.

Черные Ножи бьются и дергаются, пинаются и кряхтят, автономные нервные системы не хотят верить, что они уже мертвы, но вскоре это хук-хук-хуууууккк сменяется слабыми последними хрипами, и остаются лишь звуки сдавленных рыданий. Не знаю, Стелтона или моих.

Кольчуга сползла с лица. Руки еще связаны за спиной. Я падаю рядом на колени там, где был огриллон, бережно спускаю кольчугу на плечи.

Глаза крепко зажмурены, словно он боялся, что они выпадут, рот, подбородок и щеки в загустевшей крови. Он всхлипывает, будто тинейджер с разбитым сердцем. Я подвожу руку под голову и второй рукой глажу волосы и несу эту дерьмовую чушь "успокойся теперь все будет хорошо, все кончилось и все окей", и дерьмовая чушь не кажется ему чушью, дыхание выравнивается, и вскоре он решается открыть глаза. - Кто..?

- Это Кейн, Стелтон.

- К-Кейн? Я... мне больно. Больно, Кейн.

- Да, знаю. - Дерьмо. Лучше бы он умер сейчас. Еще лучше - двадцать минут назад. Дерьмо. - Шш. Тише. Пойдем.

- Не так... бывало и похуже. Не так плохо. Боль. - Голос спутанный, шаткий. - Словно... словно переел... несвежего. И всё. Кейн?

Я сказал бы ему поберечь силы но, знаете ли, зачем? - Ага.

- Есть... вода? Жажда. Ммм, настоящая жажда.

И у меня. Не помню, что случилось с флягами. - Ага. Да, сейчас. Принесу воды. Минутку.

- Не так должно было быть...

Слезы текут из уголков глаз, по вискам. - Просто рр... работа. Немного... поохранять. И найти работу получше. Никто не сказал, что будет так. Не так... не так должно было окончиться...

- Ага. - Я опускаю его голову на заметенный песком камень. Луна светит за плечом. - Я бы все переделал, если бы мог.

- Я, эх... я.. аххх, дрянь. - Спина выгибается. - Не могу... даже сесть ...

Да уж, не когда твои внутренности выгрызены.

- Знаю. Даже не пробуй.

- Ты можешь... помоги увидеть...

- Тебе не захочется.

- Реально плохо? Не вижу. Так и есть? Реально плохо.

- Поверь.

Встаю и подбираю молот. Он весит примерно тонну; приходится опустить на плечо, от тяжести подгибаются ноги. Я уже убивал людей. Но никогда тех, кто был настоящим. Хорошего человека. Приятного.

Человека, которого я хотел бы заиметь в друзья.

- Да уж. Да, хорошо. Кейн.. не надо... не...

- Лучше так. Быстро.

- Нет. Нет, нет, не так. Я просто... - Свежие слезы прочерчивают новые дорожки. - Никому не говори, ладно?

- Не говорить..?

Нагой, испытующий взгляд умоляет поклясться. - Не говори, что я ушел как... как слабак. Скажи, я... умер в бою. Скажи им. Ладно?

Словно тут есть кто-то, кто вообще помнит о нем. Догадываюсь, что не в том дело.

- Ага. - Я перехватываю молот. Руки дрожат. Ладони исходят потом в перчатках. - Готов?

- Должно быть так... нет ли другого... пути... Марада или Преторнио или...

- Нет. Только я. А я не понимаю в Исцелении. - Показываю ему молот. - Вот в чем понимаю.

Глаза впиваются в меня. - Не говори им, что я ушел как слабак.

- Ты им не был.

Молот взлетает над головой и я опускаю его, словно это топор, а голова - бревно, раздается хруст и хлюпанье и знаете, в конце я сказал ему правду. Он не ушел как слабак.

Даже глаза не закрыл.

Покрепче меня...

Вот что подпалило свечку, вставленную мне в зад. Я выбираюсь к бывшему окну.

Откат подламывает колени, бросает на подоконник. Вываливаюсь прямо у груды тел, забиваюсь в уголок. Я могу лишь сидеть и дрожать.

Потому что гляжу в будущее. То, что осталось.

Здесь. Сейчас.

Сражаться с ними бесполезно. Крысиной жопки не дам за чушь о последней героической схватке, которую так успешно продавал другим. Во рту звучало красиво, но по сути собачье дерьмо. Его я и вкусил сейчас.

Адова куча времени осознать, что я не герой.

Лишь одно я еще могу для них сделать. Лишь одно. Для людей, которых подбил умереть некрасиво. Надеюсь, со следующим будет легче. Нет, не будет.

Дерьмо, сам не знаю. Легко ли убивать друзей?

А если будет легко? Чем я стану?

Ха.

Догадываюсь, что вскоре пойму.