Кель и Джил. Тайны древних

На основе этих данных, Бейтон рассудил, что львиную долю работы по устранению его товарищей проделал именно пацан, а девка ему только помогала, ну, и заодно являлась мозгом операции. И только он решил, что, напав из засады, стоило вначале завалить пацана, как только тот подошёл бы поближе, а потом уж заняться потаскухой, как немедленно вмешалось шестое чувство, и объяснило своему владельцу, что он оказался неправ почти во всех своих выводах. А также указало на то, что, в первую очередь стоило разобраться с девкой, потом по-быстрому расправиться со стариком, воспользовавшись его временной слабостью, и только после этого переходить к парню.

Бейтон привык доверять своей душе больше, чем родной матушке и братцу вместе взятым, поэтому на ходу перекроил схему действий, и решил для начала зарубить девку, воспользовавшись тем, что она стояла к нему спиной. Затем он собирался, сыграв на замешательстве парня, разделаться со стариком, и только после этого напасть на самого пацана. Но, в таком случае, ему было необходимо немедленно приступать к выполнению своих действий.

Существовала только одна проблемка – парень или старик могли заметить Бейтона раньше времени, и криком предупредить потаскуху о намерениях брата главаря, прежде, чем он успел бы рубануть девку своей саблей.

Но терять уже было нечего.

Собрав всю волю в кулак, Бейтон резко вскочил, выхватил оружие с пояса, и, замахнувшись на ходу, ринулся в атаку на потаскуху так быстро, насколько позволяли ватные ноги.

Тут же брат главаря предвидел что-то неладное – это треклятый пацан заметил его гораздо раньше, чем Бейтон того ожидал.

Глаза парня расширились от неожиданности, и он, сам того не желая, разинул рот во всю ширину. Бандит понадеялся, что тот онемел, и так и останется стоять с раскрытой варежкой, но пацан, напротив, заорал на пределе своих лёгких:

– Джи-и-ил! Сзади! – И ещё и указал в направлении брата главаря пальцем.

Девка быстро подняла голову, бросила верёвки, и резко развернулась на месте, положив руку на какую-то рукоять у себя на поясе. Брат главаря не сумел разглядеть, каким именно оружием она пользовалась из-за того, что большую часть ремня потаскухи закрывал плащ. Тогда Бейтон принялся пристально следить за её движениями, чтобы понять, в какую сторону она отскочит, чтобы нанести девчонке упреждающий удар. «За её спиной целая куча тел. Ей остаётся либо право, либо лево», – мелькнуло в голове разбойника.

Но девка оказалась хитрее.

Она прыгнула вперёд, готовясь контратаковать Бейтона.

А он, в свою очередь, оказался готов к такому повороту событий, потому как шестое чувство заранее предсказало, что потаскуха поступит нестандартно.

Из-за того, что девка сократила расстояние, Бейтону не хватило места, чтобы как следует провести манёвр и рубануть её, но осталось вполне достаточно пространства, чтобы хорошенько зарядить потаскухе гардой по башке. Шестое чувство забило тревогу, и потребовало от своего владельца предпринять всё что угодно, но только не это. Но брату главаря не пришло в голову никакого иного способа, как обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу, поэтому он поступил так, как и намеревался. На самом деле, если бы Бейтон мог сделать что-то ещё, он бы именно так и поступил, но, так уж сложилось, что по жизни он привык обходить передряги стороной, и именно поэтому у него было не очень много опыта и знаний о том, как из них выходить, если уж угораздило попасть.

Рукоять врезалась девке в правую половину лба. Бейтон остался доволен финтом, но буквально через пару мгновений пожалел о своём поступке, поняв, что совершил роковую ошибку, потому как в первый и в последний раз в жизни не послушался своего чутья. А оно бы его не подвело.

Время для Бейтона замедлилось.

Силы удара хватило, чтобы девка потеряла равновесие, и её задница начала стремительно сближаться с землёй. Ещё в полёте она инстинктивно потянулась к рассечённой ране на лбу. Мизинец потаскухи резво проскочил под полоской ткани, на которой держалась повязка, и, вся остальная рука проследовала дальше, увлекая за собой и кружочек непроницаемого чёрного материала, который прикрывал, как оказалось, никак не пустую глазницу, а самый настоящий глаз. Ладонь девки прикрыла рану, а её пальцы врылись в её же волосы, а вместе с ними и повязка, застрявшая между средней и указательной фалангами.

Бейтон ликовал – ему почти удалось преодолеть первую ступень плана! Оставалось только закончить начатое.

Но, как только он занёс руку, чтобы совершить очередной, на этот раз летальный взмах саблей, он вдруг ощутил, как кожа его руки ни с того ни с сего обледенела, и сквозь мышцы, стремясь пробраться до самых костей, по его телу начал распространяться леденящий душу холод. Бейтон почувствовал, как с каждой секундой его правая рука, которой он сжимал саблю, всё более оцепеневала, до тех пор, пока он совсем не перестал её чувствовать.

Бейтон предположил, что то были проделки строго пердуна.

Его зрачки забегали во все стороны, чая найти путь к спасению, и в этот самый миг брат главаря встретился взглядами с потаскухой.