Кельты. Мифология, сформировавшая наше сознание

Скорее всего, интерес к личности Талиесина возник во второй половине IX века, поскольку еще в 830-е годы автор «Истории бриттов» писал о нем просто как об одном из поэтов VI века, не самом выдающемся, и уж точно не как о барде-супергерое, способном менять облик. Значит, восхождение «легендарного» Талиесина началось позже, в конце IX или в самом начале Х века.

Имя Талиесина подобно нити, опущенной в сахарный сироп, на которой образуются все новые кристаллы. На основании письменных свидетельств можно заключить, что легенда о нем сложилась примерно к 1000 году. В повести «Килхух и Олвен» и в поэме «Трофеи Аннувна» его имя связывают с королем Артуром, а в сказании «Бранвен, дочь Ллира» мы встречаем его в свите короля-великана Брана Благословенного.

Есть подтверждения, что в течение X и XI веков в ученых кругах средневекового Уэльса возникла своего рода мода на древность — интерес к повелителям, династиям и поэтам утраченных северных королевств бриттов, в том числе и Регеда. Возможно, это стало толчком к мифологизации древних сочинений, записанных якобы от лица Талиесина, придворного барда Уриена Регедского, что, в свою очередь, породило легенды о его исключительном могуществе.

Чуть позже, в XI–XIII веках, валлийские придворные поэты достигли высочайшей техники стихосложения и, судя по всему, отличались немалым тщеславием. Они превозносили свою профессию и стремились произвести эффект на зрителей. Они считали себя знатоками не только местного фольклора, поэтической формы, топографии, генеалогии и истории — всего того, что ирландцы называли одним словом senchus, — но также и церковного образования. Они гордились книжной ученостью, читали Библию, апокрифы, агиографию, школьные тексты вроде трудов Орозия и энциклопедии Исидора Севильского, разговаривали на латыни, до определенной степени разбирались в средневековой науке, и все это естественным образом сочеталось со знанием местных преданий и традиций. В поэзии того времени можно обнаружить хвастливое заигрывание с церковью и соперничество между бардами за место при дворе, покровительство господ и общественное признание.

Марджед Хейкок утверждала, что «легендарный» или «мистический» Талиесин — это не «усталый древний друид в последней попытке отстоять язычество», а тотем, созданный самодовольными придворными поэтами-профессионалами Уэльса в XI–XIII веках. Его бахвальство, красноречие, всеобъемлющие знания и поэтическое мастерство, способное проникать в прошлое и будущее, являются символом их самоуверенности и могущества. В конце концов, придворные поэты были дорогой забавой: их требовалось кормить, содержать и достойно вознаграждать за труды. За свою щедрость правители получали хвалебное стихотворение или элегию, трудные для восприятия. Должно быть, у некоторых представителей знати возникло желание покровительствовать пусть непрофессиональным, но менее возвышенным, дорогим и проблемным бардам. Образ Талиесина был своего рода способом заявить: «Посмотрите, что мы умеем, оцените нашу силу, нашу связь с прошлым и будущим, наш огромный объем знаний». С помощью Талиесина ученые поэты средневекового Уэльса могли придать своему ремеслу мистический ореол.

Поиск источников и аналогов «легендарных» стихов из «Книги Талиесина» показывает, что в их основе лежат стандартные средневековые легенды, школьные знания, наука и местный фольклор — то есть именно тот материал, которым должны были владеть образованные слои уэльского общества эпохи Высокого Средневековья. В стихотворениях упоминаются приливы и отливы, планеты, устройство земли, природные элементы, предания о Геракле и Александре Македонском, библейские апокрифы, апокалипсические пророчества, персонажи ирландской литературы, истории о мифологической семье Дон[6] и легенды артуровского цикла. И конечно, способность менять обличье — один из самых распространенных сюжетных мотивов во всем мире (вспомним «Метаморфозы» Овидия), который часто встречается в средневековой валлийской и ирландской литературе. Нет никаких оснований связывать ее с верованиями друидов в реинкарнацию или с «кельтским шаманизмом».

Возьмем, например, «Великую песню мира», в которой Талиесин описывает, как Бог вылепил его из «семи элементов»:

Он сотворил меня
из семи элементов:
из огня и земли,
из воды и воздуха,
из тумана и цветов
и из щедрого ветра.