Кем был Гитлер в действительности

И это не случайно, а закономерно. Закономерность, открытая В. И. Лениным, состоит в том, что империализм на стадии загнивания, когда не может достичь своих целей буржуазно-либеральными методами правления в борьбе с антиимпериалистическими, революционными силами, отказывается от них и переходит к методам жесточайшего террора и диктата. Вот где причины того, что в условиях Германии начала 30-х годов у власти был поставлен фашизм, из среды которого, в свою очередь, вышел фашист № 1 — Гитлер.

Практика германского фашизма показывает, что целый народ если не сплошь, то в подавляющем большинстве может быть дезориентирован, обманут и что даже принципиальные противники нацизма тоже оказывались в заблуждении относительно возможностей фашизма, его истинной опасности.

И здесь приходится признать, что распознавание сущности фашизма народными массами во всей его совокупности проходило более медленными темпами, чем форсированное продвижение Гитлера к власти. Естественно, это обстоятельство затрудняло, отягощало и затягивало общую борьбу с гитлеризмом, которая не прекращалась и в первых рядах которой шли немецкие коммунисты.

Уяснению всех этих сложностей и переплетений и помогает книга Курта Бахмана.

В истории не раз бывало, что силы зла оказывались более активными, чем силы, злу противостоящие. В 30-х годах активность германского фашизма, при преступном попустительстве руководящих политических кругов Западной Европы, нарастала буквально с каждым днем. До определенного момента, связанного со вступлением в войну Советского Союза, она значительно опережала темпы антифашистской консолидации сил.

Вот почему и во второй мировой войне стоял тот же «вечный вопрос»—быть или не быть, с той лишь разницей, что в 40-х годах XX века он был поставлен неизмеримо шире, глубже, трагичнее, чем когда-либо раньше.

Этот вопрос решился в пользу человечества против фашизма, и прежде всего усилиями советского народа. Но опасность фашизма не исчезла, ибо не исчезли те, кто его порождает. И сегодня тот же вопрос всплывает на горизонте человеческих тревог.

И здесь книга Курта Бахмана становится явлением особенно актуальным.

Тревоги усугубляются политикой монополий, которая в основе своей не претерпела особых качественных перемен. Ее цели остаются прежними, хотя методы могут приобретать более изощренный характер.

Нынешние преемники финансовых воротил времен Гитлера с помощью своих идеологов и пропагандистов пытаются скрыть или извратить органические связи фашизма с монополистическим капиталом. Но подобные попытки при всей могущественности тех, кто их инспирирует, терпят провал. После поражения германского фашизма обнаружены весьма убедительные документы не этот счет. Они приводятся в книге Бахмана.

Партия Гитлера получала от концернов и огромную финансовую помощь, без которой едва ли было вообще возможно само существование НСДАП. Денежный поток особенно усилился в периоды избирательных кампаний в 1932 г., т. е. накануне прихода Гитлера к власти.

Гитлер никогда не признавал, что служит большому капиталу. Он много говорил о своей социально-классовой независимости. Но известно, что суть дела определяется не тем, что человек сам о себе говорит и даже думает, а тем, кем он объективно является по отношению к обществу и государству, чьи интересы представляет. И поэтому все разглагольствования о Гитлере как о фюрере-мессии абсолютно ничего не меняют в том факте, что Гитлер был фашистским истолкователем и фашистским исполнителем воли тек, кто держал в руках материальные предпосылки власти.

В то же время никто из серьезных исследователей не намерен доказывать, что Гитлер был просто марионеткой капитала. Едва ли такой был бы в состоянии возглавить преступно отлаженную систему, для устранения которой потребовались титанические усилия.

Те же, кто пытается внушить, будто Гитлер был против капиталистической системы, договариваются до нелепости. Так за что же он тогда ратовал, за кого? Социализм он открыто пытался уничтожить. Финансовые воротилы его выдвинули, поддержали, вскормили и благословили[3]. Третьего здесь не дано. Что же касается национал-социализма, то это демагогическое словосочетание по сути своей такая те нелепость как, скажем, прогрессивное порабощение или революционный империализм.

Очень точен К. Бахман в соответствующих оценках. Он пишет: «Имя Гитлера и его решения соотносятся с выигранными сражениями и катастрофическими поражениями совершенно так же, как и имена его подлинных хозяев, немецких финансистов и монополистов. Без них он не сделал бы и шагу, а вермахт не произвел бы ни единого выстрела».

Мысли Бахмана помогают преодолеть еще бытующие тривиальные представления о системе власти, о формах и сущности взаимодействия тех, кто платит, и тех, кто служит.