Кенийские сафари

А для того чтобы убить носорога и завладеть его драгоценным рогом, на звериных тропах ставили самострелы, заряженные отравленными копьями. Кроме этого Сенгида перечислил мне десятка три различных вариантов силков, ловушек и сетей, применявшихся ндоробо для охоты на антилоп, газелей и прочее «ньяма». «Ньяма» - это суахилийское слово, обозначающее «мясо». Для древних охотников Кении огромные стада ориксов, канн и зебр были всего лишь непортящимися запасами мяса, заготовленными для них самой природой.

Меня всегда удивляло, что при том разнообразии методов охоты, которые изобретены ндоробо, им почти неизвестна собака. Об этом я и спросил в тот вечер Сенгида.

— А кто тебе сказал, что ндоробо не имеют собак? — спросил старик.

— Потому что я не только не видел собак в ваших селениях, но даже ни разу не слыхал их лая.

По лицу моего собеседника скользнула усмешка.

— В молодости я ходил как-то на охоту с одним очень богатым индийцем. Он стрелял леопардов и гепардов и как-то рассказал мне, что в его стране гепардов приручают и используют на охоте как собак. Он говорил, что собака наводит охотника только на одного зверя, распугивая своим лаем всех других. А гепард делает все молча. Он разрешает хозяину убить одного зверя, не потревожив того, что пасется поблизости. Поэтому ко второму тоже можно подкрасться и убить его.

Тогда я подумал, что, наверное, действительно не плохо охотиться с гепардом. Но позже понял, что наши собаки лучше. Хотя гепард и смел, но, когда он видит льва, его одолевает страх и он убегает, бросая своего хозяина. После этого гордый зверь никогда больше не возвращается к охотнику, и тот остается без помощника. А наши собаки, увидев льва, не убегают, а принимаются лаять, предупреждая хозяина об опасности. Только почуяв симбу[22], они позволяют себе нарушить тишину. В остальных случаях наши собаки всегда молчат. Нет львов — не слышно собак.

— Но их и не видно, — прервал я старика.

— Это другой разговор. Все, что я говорил, верно для тех лет, когда даже я был мальчишкой. Тогда у ндоробо было много умных собак и охотиться с ними было намного легче. Потом наступило «страшное время», и почти все наши собаки подохли.

«Страшное время» — термин, слышанный мной от многих стариков кенийцев. Это целое десятилетие — с 1896 по 1907 год, когда на землях Восточной и Центральной Африки, пораженных сильной засухой, свирепствовали невиданные по своим масштабам эпидемии чумы, холеры и оспы. Это было бедствие, которое многие очевидцы по своим разрушительным последствиям сравнивают лишь с сильным землетрясением. Особенно пострадали от засухи, голода и болезней нилотские племена, заселяющие и без того вечно страдающие от безводья засушливые территории Кении. Английский колониальный чиновник Д. Ачер, например, путешествовавший по стране самбуру и туркана, видел «целые деревни с прекрасно сохранившимися строениями, среди которых лежали десятки, а то и сотни скелетов людей, обглоданных падалеедами. Гордые и независимые люди, даже умирая, не выпускали из рук копья, которые лежали параллельно скелетам». Погибло чуть не девяносто процентов поголовья буйволов, около сорока тысяч антилоп — ориксов и канн. В Южную Африку для спасения домашнего скота белых колонистов из Германии был вызван знаменитый микробиолог, первооткрыватель туберкулезной палочки Роберт Кох, который организовал массовые противочумные прививки скота. В Кении же никто не помогал ни самбуру, ни туркана, ни масаям, которые потеряли почти весь скот. Целые племена покинули свои земли, спасаясь от чумы и оспы. Невиданная вспышка эпидемии, ослабившая военную мощь и хозяйство большинства кенийских народов, по времени совпала с началом английской колонизации Кении и в значительной степени облегчила Великобритании захват этой страны. Когда эпидемия затихла и кикуйю, масаи и самбуру начали возвращаться на свои прежние плодородные земли, они обнаружили, что те уже захвачены колонистами.

После эпидемий катастрофически расплодились шакалы и гиены, поедавшие трупы людей и животных. Когда болезни поутихли и трупов стало меньше, огромные стаи этих наглых падалеедов начали буквально терроризировать людей, истребляя уцелевшие стада. Лишь вмешательство природы, решившей восстановить равновесие живого, приостановило их разбой. Последним аккордом «страшного времени» была эпидемия собачьей чумы, вспыхнувшая в 1906 — 1907 году среди шакалов и гиен и перекинувшаяся на домашних собак африканцев.

— Неужели за период «страшного времени» ндоробо лишились всех своих собак? — поинтересовался я.