Кенийские сафари

Племенная организация рендилле реагировала на появление у своих границ воинственных конников боран весьма своеобразно. Заимствованная ими у самбуру система возрастных групп была несколько изменена и приспособлена к специфическим условиям. Если у самбуру мораны находились на «военной службе» максимум до тридцати лет, то у рендилле мораны исполняли свои обязанности до сорока пяти-пятидесяти лет. В условиях постоянных вооруженных стычек с соседями, когда каждый воин был на счету, племя не могло разрешить себе такой роскоши, чтобы мужчина в тридцать лет женился и занимался лишь скотом и детьми.

Это была недальновидная мера. Никто не знает, какова была численность рендилле лет семьдесят назад, но доподлинно известно, что тогда их было больше, чем пришельцев боран. Сегодня же рендилле очень мало — всего лишь 19 тысяч, в то время как боран почти в два раза больше. Не так уж часты теперь межплеменные стычки, а следовательно, и нет особой необходимости для мужчин рендилле почти всю жизнь оставаться холостяками-моранами. Однако традиции живучи, и племенная организация еще не успела приспособиться к новым условиям. Женихи рендилле весьма солидного возраста, хотя в жены себе они берут шестнадцати-восемнадцатилетних девушек.

В Марсабите я попал на большую баразу, на которой выступал член кенийского парламента А. Колколе. Сам рендилле, он обратился к мужчинам-соплеменникам с призывом подумать о будущем племени.

— В условиях мира, наступившего в Марсабите после достижения yxypy[23], старая традиция, не разрешающая мужчине жениться до пятидесяти лет, — говорил он, — отжила. Она не нужна нам. Она лишь мешает рендилле, потому что численность всех племен вокруг увеличивается, а рендилле делается все меньше. Из-за этой традиции девушки не хотят оставаться в опустевших енкангах и уходят в город. Рендилле пора покончить со старыми обычаями и начать присматриваться к новой жизни.

После баразы я познакомился с А. Колколе и долго говорил с ним о нравах и обычаях его родного племени. Человек современный и просвещенный, он довольно критически высказывался о косности, племенных предрассудках, как он выразился, «тенетах рутины», которые очень тяжело преодолеть.

— Поверите, с тех пор, как я приобщился к общественной жизни и стал депутатом парламента, я борюсь против этих предрассудков, уговариваю молодежь жениться в том возрасте, который установила для этого сама природа. Но не буду хвастаться. Успеха я не достиг. Здесь, около города, где рендилле привыкли к европейскому костюму, меня слушают и считают своим, хотя и не разделяют моих идей о необходимости покончить с институтом моранов. Но в глубинке, чтобы меня слушали, мне приходится скидывать этот костюм и облачаться в кожаный наряд морана. В противном случае меня сочтут чужаком. Так и приходится бороться против традиции, привлекая себе в помощь ту же традицию.

Я поинтересовался у А. Колколе, как он мыслит себе процесс приобщения номадов к современной жизни.

— Прежде всего рендилле должны перейти к оседлости. Пока одна семья будет отделена от другой десятками километров пустынь, нечего и мечтать об организации школ, больниц, обучении рендилле современным методам ведения хозяйства. В большинстве районов Северной Кении это очень тяжело сделать. Суровая природа заставляет человека все время кочевать. Здесь же, в Марсабите, где среди пустынь возвышается огромный зеленый массив с плодородными землями, дело обстоит проще. Главное сейчас — преодолеть инерцию традиционного уклада, перестать «бояться» леса. Нужно сделать горы своим домом, а не подниматься в них лишь для того, чтобы напоить верблюдов. Это сразу же поможет решить большинство проблем. Во-первых, поселившихся в одном месте рендилле легче агитировать в пользу нового образа жизни, легче наглядным путем Доказать преимущества этой жизни. Во-вторых, если люди будут постоянно жить в деревнях, властям будет легче покончить со скотом и с племенными стычками. В сущности не будет причин для этих стычек из-за пастбищ и источников. Мы планируем создавать деревни вблизи воды, бурить колодцы и строить водохранилища. В-третьих, можно будет ослабить зависимость традиционного хозяйства рендилле от скотоводства, единственной отрасли, которая позволяет существовать кочевникам в пустыне. Перестройка структуры экономики Марсабита — вот наша цель. Почему только бурджи могут заниматься земледелием? Сейчас в Марсабите вряд ли найдется десяток семей рендилле, обрабатывающих землю. Рендилле считают земледелие пустым делом, потому что и в рот не желают брать растительную пищу. Но когда они начнут выращивать овощи, пусть даже на продажу, они рано или поздно попробуют их, а затем и пристрастятся к ним.