Кентийский принц

Все было отрепетировано заранее, я называл фамилию, названный под бой барабана выходил и получал орден и премию в десять монет серебром. Если же названный был убит, то барон Варт отвечал, повторяя имя бойца, что он погиб смертью храбрых. Я просил родных получить орден и денежную премию. Те, кто выходил, все получали у Ларта, а Гюнтер произносил слова благодарности за сына-героя. Если кого-то не было, орден откладывали в сторону, этим отвезут.

Награждение было долгим, все-таки более тысячи воинов, и вот последний человек отошел от стола – и тут грянул марш. Даже не знаю, как так произошло, что все сидящие вскочили, а те, кто стоял, замерли, у многих по щекам катились слезы, все-таки музыка великая вещь, а тем более такая музыка.

После этого я приказал выкатить несколько бочонков с вином, вынести столы с закуской. Сам пригубил вина и ушел. Завтра отправлю в Кентию несколько человек, которые повезут ордена и деньги кентийцам. Я решил выплатить по два золотых каждому погибшему; благодарственные письма родителям я уже заготовил. И каждый погибший получал орден с золотыми мечами, ничего, я не разорюсь от этого, если бы не кентийцы, все бы там на поле и остались.

* * *

Утро, как всегда, началось с рассветом, зима, на улице пасмурно, дует сильный и холодный ветер. Поэтому на разминку не пошел, сделал несколько упражнений, чтобы разогреть мышцы, принял душ и пошел завтракать. После завтрака отправлю кентийцев с орденами и деньгами и дополнительно передам отцу монокуляры, как-то так вышло, что никак не отправлю их ему. Уже несколько раз собирался, и то забыли положить, то, когда отправлял последнее письмо, не стал рисковать, теперь точно отправлю. Для каждого изготовили нарядный футляр, чтобы ненароком не побились, и упаковал это все в ранец из толстой кожи. Вдруг в кабинет, даже не постучав, вломился Гюнтер.

– Ваша светлость, приближается войско вашего отца, они только выехали из-за поворота, но я в приближатель рассмотрел штандарт.

Я был ошарашен и даже немного выбит из колеи.

– Так, Гюнтер, быстро наводить порядок, оркестр срочно на улицу к крыльцу, кухне готовить пир, на стол хрусталь, новые приборы, в комнаты для гостей новые лампы. И это, Алексии… сообщи, ей еще собраться надо.

Гюнтер убежал, а я выскочил из кабинета и помчался по ступенькам вниз к выходу.

– Ларт! – закричал я, увидев его, – выставить караул для встречи, – потом опомнился. – Найди барона Варта и скажи ему, что прибывает его сюзерен, пусть выставит караул для встречи… Всё, беги, нет, стой, подожди! Отправь кого-нибудь в город за нашими музыкантами, ресторан постоит вечер без музыки. Вот теперь вроде всё, беги.

Сам кинулся на стены, достал бинокль и вгляделся вдаль. Ну точно, отцов штандарт, да вон и он сам. Постойте, а это кто рядом с ним, неужели канцлер? Точно, Нивель эль Комис, затворник, который, насколько я знаю, никогда не выезжал за территорию Кентии. И кто-то в карете, а иначе зачем ее брали, они что, переселение Кентии задумали в один отдельный маркизат? А войска-то сколько, идут и идут, да все в хорошем доспехе.

«Ладно. Как их встретить? В воротах замка или выехать навстречу? Нет, лучше выехать навстречу».

– Гюнтер, Ларт, Ветерка мне и сами на коней, едем встречать.

Наконец я немного успокоился, осмотрел своих спутников и приказал открывать ворота. Выехали из ворот красивой рысью и, не мешкая, направились в сторону прибывающих гостей, или родственников, или всех сразу. Армия стала располагаться у леса, где в прошлый раз я встречал отца, а карета и еще десяток всадников направились к нам. Мы встретились на полдороге, я соскочил с Ветерка и преклонил колено перед отцом. Он грузно спрыгнул и, подойдя, поднял меня и обнял.

– Жив, сын, слава всем духам предков, жив… Как же я рад, честно скажу, ехал и боялся, что ты мог погибнуть. Ладно, сын, давай проедем к тебе, если приглашаешь, стоять здесь не очень приятно.

И правда колючий ветер бросал в лицо снег и, забираясь под одежду, выдувал тепло. Я придержал отцу коня, пока он взбирался в седло, а потом запрыгнул на Ветерка, и мы порысили в замок.

На въезде де Варт выстроил всех оставшихся воинов. Мы проехали сквозь две замершие шеренги, и отец внимательно вглядывался в их лица, а когда мы въехали в замок, оркестр грянул марш, единственный, который он разучил с таким трудом.

«Надо бы еще что-то такое подбросить», – подумал я, но меня пугал процесс подбора мелодии. Все замерли, слушая эту прекрасную проникновенную мелодию, а когда она закончилась, встречающие стали орать приветствия, еще громче, чем играл оркестр. Отец и канцлер, спрыгнули с коней, по очереди обняли меня.

– Алекс, как же ты вырос, тебя не узнать, – сказал канцлер.

Вдруг дверь кареты открылась, и из кареты вынырнула Тальриона и с разбегу бросилась мне на шею.

– Алекс, как же я по тебе соскучилась? – закричала она, тем временем пытаясь меня задушить в своих объятьях, а потом из кареты выплыла моя мать.

– Тальриона, смотри, задушишь брата, отпусти его и дай мне его обнять, – проговорила она, величественно подходя ко мне.