Кэп и две принцессы

— Лет сто назад бушевала жуткая псидемия, чуть не похоронившая Землю под грудой мусора. Называлась она «шопоголизм».

— Я слышал, — сказал Ю Джин. — Это было в школьной программе. Люди производили столько продуктов и вещей, сколько не могли употребить. А хотелось всё больше и больше. Того, что им совершенно не нужно. Мусорные свалки разрослись до невероятных размеров.

— Ну, да, — довольно улыбнулась Ёшка. — Решение оказалось на поверхности, когда группа учёных смогла доказать краткосрочность действия дофамина на мозг млекопитающего. Они давали подопытной группе обезьян шпинат, чтобы те выполняли определённую команду. А когда обезьяны подчинились, его заменили фруктовым соком. Сок, несомненно, стал более ценной наградой, чем шпинат, и дофамин в мозгу у шимпанзе повысился. А потом произошло нечто неожиданное: в течение нескольких дней содержание дофамина снизилось почти до нуля. То есть мозг обезьян перестал реагировать на сладкую награду. А почему?

— Почему? — остолбенело переспросил Ю Джин.

— Обезьяны стали воспринимать сок как нечто само собой разумеющееся. Ведь дофамин эволюционировал как нейромедиатор, приучающий млекопитающее искать новую информацию о «вознаграждениях». А поскольку в данном случае не было новой информации, у обезьян отпала необходимость в его синтезе. Экспериментаторы переключились обратно на шпинат, однако обезьяны отреагировали на это приступами гнева. Они визжали и бросались шпинатом в ученых.

Ю Джин посмотрел на довольную Ёшку как-то странно.

— А при чём здесь эпидемия, случившаяся сто лет назад? И какая связь с моими центром и левым?

— Ну подумай, — Ёшка постучала по своей голове характерным жестом. — Если что-то достается легко, мозг к этому привыкает и дофамина за это больше не даёт. Подумай же…

— Брейк! — сказала Рене, — Как ты, Ёшка, при своей ангельской любви ко всему живому и неживому умудряешься везде влезть в какой-то спор? В любом случае, правый «Иллюзиона» Ю Джин, мы с вами сейчас грузимся на флаер. Мне нужны пробы с места происшествия.

После вчерашней драки тело ещё болело, причём всё сразу — вдоль и поперёк. Перелёт на привычную лабораторию и то дался ей с трудом. Отправляться же куда, где притаилась потенциальная опасность, не хотелось совсем.

— О, — обрадовалась Ёшка, — я с вами! Подожди, только возьму усилитель…

— Анализ мочи! — охладила её пыл Рене. — Пока ты не придумаешь, как это осуществить, с места не сдвинешься!

* * *

Работа специалиста по полевой синхронистике — непосредственный контакт с носителем информации. Никакие видео, звуко, менто записи не способны передать мельчайших нюансов образа жизни другого существа. Иногда Ёшка казалось, что в её работе есть что-то от магии. Чтение с незримых сфер — колебание воздуха при дыхании вдруг оказывается историей долгой болезни, чуть заметный поворот тела — героическим эпосом, треск перепонок рассказывает о жизненном пути существа, которое радовалось, страдало, любило. Запахи, меняющийся цвет тела, зыбкие ощущения… Никогда не знаешь, за которую ниточку нужно потянуть, чтобы распутать клубок чужого сознания и понять, какими категориями мыслит иное существо.

Ёшка застыла перед изолятором на том же месте, где полчаса назад, так же безмолвно и не отрывая взгляда от своего экипажа, стоял правый Ю Джин. Прозрачность стены давала полное ощущение, что между синхронистом и разведчиками ничего нет. Но она чувствовала… Вернее, она ничего не чувствовала. Только видела. И этого было недостаточно.

У гуманоидных рас большое значение для коммуникаций имеет запах. Страха, радости, любви — феромоны ощущаются на подсознательном уровне, и могут невольно очень многое рассказать о существе, синтезирующем их под влиянием обстоятельств. Может обмануть речь, поведение, язык тела, даже взгляд. Но никому ещё не удавалось перестроить биохимические процессы, происходящие в организме. Подавить выброс эндорфинов в кровь, повысить синтез нейромедиаторов в коре головного мозга, остановить выделение продуктов внешней секреции. Все попытки взять под контроль эти процессы, наталкивались на «гематоэнцефалический барьер», из-за которого вещества, искусственно введённые в живой организм, просто не доходят до нейронов головного мозга.

Неуёмное желание разобраться в принципах действиях организма останавливается у края бездны. Исследования заходят в тупик или сталкиваются с угрозой необратимых разрушений. Человек, остающийся наедине с самим собой, до сих как маленький ребёнок, пытающиеся взломать игрушечный грузовичок, чтобы посмотреть, как он устроен. Сломать-то сломает, а вот обратно…

Ёшка передёрнулась. Если кому-то удастся взломать преграды, установленные природой, и добраться до главного управления организмом… Страшно подумать.