Кэп и две принцессы

Она подошла к месту, где недавно сидел странный «медведь», совсем уверенно. Бесстрашие ей давал недавний стыд. Рене понимала так же, что изучать ситуацию на горячую голову — плохая идея, но ничего не могла поделать со вспышкой адреналина. Тем более, что ощущения были какими-то очень преувеличенными. «Глупость», — убеждала сама себя Рене, — «Ничего страшного не случилось, нужно просто взять себя в руки», но непонятный стыд разрастался в ней ползущим колючим кустарником, забирался в самые отдалённые части души. Он гнал Рене в какие-то безумства. Хотелось назло Ю Джину — свидетелю её бестолковости в момент трусости — что-то доказать, куда-то бежать, кричать, махать руками. Что-то делать, вот хотя бы встать тут, на край скалы, чтобы испугался… Он должен понять: Рене не какая-то там, она совсем наоборот…

Индикатор органики, шурша пористой поверхностью, выскользнул из её рук, и Рене еле успела подхватить его у самой земли. Это привело её в реальные чувства: если центр КЭПа продолжит вести себя, как взбаломашенная пубертатка, будут потеряны все наработанные материалы.

— Глубоко вдохни и выдохни, — сказала себе Рене. Она посмотрела на свои руки в облегающих перчатках. Пальцы мелко дрожали, и никаким усилием воли не удавалось подавить этот тремор.

— Извини, — сказала она подошедшему Ю Джину. — Что-то со мной…

Рене осеклась. Вдруг показалось, что скала, подпирающая плато напротив, метров в двадцати от неё, пошла волнистой рябью. Она сильно зажмурила глаза и вновь открыла — от непривычного давления и нехватки кислорода вполне могли начаться галлюцинации. Но скала продолжала колыхаться: нервно, рывками. Словно была одеялом, из-под которого тщился освободиться кто-то, запутавшийся в материи. Рене посмотрела на Джина. По тому, как напряглась его шея, а ладонь легла на пояс скафандра, на котором крепился бластер, она поняла, что никаких личных галлюцинаций не испытывает. Со скалой и в самом деле творилось что-то странное.

— Ты видишь? — прошептала Рене, но Джин не смог ответить: вдруг налетел такой шквал ветра, что почти сбил их с ног. Они схватились друг за друга, чтобы не упасть, и Рене уже ничего не понимала, а только задыхалась горячим и горьким миндалём, который каким-то образом проник сквозь скафандр. Очертания окружающего мира поплыли, теперь уже всё вокруг казалось нечётким, рванным, как в пустыне перед набухающим миражом.

Вдруг Джин резко оттолкнул её от себя, Рене упала на каменное плато, скафандр смягчил падение, удар был глухим: не больно, а как-то обидно. Но она не успела ни расстроиться, ни удивиться, потому что в следующую секунду на плато облаком густой пыли спустилась тень. Одновременно: стало темно и темноту вспорол малиновый луч бластера.

— Туда! — крикнул Джин так неистово, что передатчик оглушил Рене пронзительным визгом, не в силах уравновесить механическое дребезжание.

Ещё одна вспышка прорезала жёлтую пыльную тьму. Ю Джин одной рукой, рывком, поднял отброшенную им же Рене, и потащил туда, где мгновение назад луч от разряда оружия наткнулся на вполне реальную базальтовую породу. Без всяких сюрпризов.

Рене успела сгрести столько расставленных на камнях баллончиков, препаратов и полевых анализаторов, сколько смогла, и увидеть, что вокруг уже не было никаких движущихся скал. Только звенящая тишина, в которой нарастало дыхание приближающегося урагана. И тихие постукивания маленьких колбочек, сыпавшихся с Рене на бегу.

Глава седьмая. Катастрофический сюрприз

Рене тщательно упаковывала остатки собранного материала в герметичный ящик, который плотно пристегнула к поясу своего скафандра. Не так-то просто было извернуться в тесной скальной расселине, которую издалека заметил Ю Джин. Широковатая для трещины и узковатая для пещеры. Её единственным достоинством являлась глубина, которая не позволяла выдуть Рене и Джина наружу. Они поместились там вдвоём, но для движений места практически не оставалось.

— Всё не так плохо, как мне показалось, — наконец выдохнула Рене с облегчением.

— Ты о чём? — удивился Джин. Он вслушивался в сухой треск ветра, доносившийся снаружи. По мнению разведчика всё было как раз очень плохо.

— Про пробы. Большая часть у нас осталась. Я боялась, что ветром унесёт материал, и не смогу повторить забор. Картина будет уже не та. Эх, если бы взять у этого медведя ещё пробы на биопсию… Хотя бы строгий минимум…

Джин покачал головой, в тесноте почти соприкасаясь с её шлемом:

— А я боюсь, что унесёт наш флаер. Я его посадил слишком близко к краю плато. Не думал, что тут бывают такие сухие штормы.

Рене похлопала по герметичной крышке ящика. Казалось, что она закрыта хорошо, но кто его знает…

— В худшем случае, дойдём пешком.

Она пошевелила плечами, прижатыми к скале. Полусогнутые ноги упирались в противоположную стену.