Кэп и две принцессы

— Хотя это и займёт… Страшно подумать сколько. Но кончится же когда-нибудь этот сухой шторм. А на КЭПе тоже есть флаер. Не такой навороченный, как у вас, но для перемещения годится. Главное, нам пока удалось сохранить пробы. Знаешь, чем дальше, тем больше я думаю, что этот зыбучий медведь связан с тем, что случилось с твоим экипажем.

— Я вижу его впервые в жизни, — напомнил Ю Джин. — Медведя. По крайней мере, именно этого именно на этой планете.

— Ты — да. Но никто не может сейчас поручиться, что твой экипаж не видел его перед тем, как…

«Сойти с ума» — вот что хотела сейчас сказать Рене, но прозвучало бы это очень непрофессионально, так как диагностика не подтвердила каких-либо патологий ни головного мозга, ни нервной системы команды «Иллюзиона». Поэтому она просто пояснила:

— Вот смотри. Что мы имеем? На этом самом месте тридцать часов назад с экипажем «Иллюзиона» произошло нечто странное, так?

Ю Джин кивнул:

— Тридцать часов, девятнадцать минут и сорок две секунды, если быть точными. По земному времяисчислению.

— Да, — сказала Рене, — И вот через тридцать часов и минут — сколько ты там сказал? Впрочем, для моей мысли это не очень важно. В общем, на этом же самом месте появляется странный медведь. И тут же исчезает, растворяясь на наших глазах в воздухе. Маломощный индикатор на твоём скафандре фиксирует настоящую биоорганику, то есть это никакая не оптическая иллюзия. И в то же время ни один из специализированных, напичканных под завязку тончайшими приборами роботов на протяжении нескольких месяцев исследования Пятой от Лебедя ни разу не обнаружил живой организм крупнее бактерии… И всё это происходит в одном и том же месте. Ты считаешь, это может быть случайным совпадением?

— Пока нет никаких доказанных фактов, что это не случайность, можно оставить твоё утверждение, как гипотезу. Одну из гипотез, — уточнил разведчик.

— Пока просто спиши это на интуицию, — предложила ему Рене. — В любом случае на данный момент эта гипотеза — самый вероятный носитель неизвестного вируса.

Джин промолчал. Наверное, согласился. А может отвлёкся на очередной шквал сухого ветра, бахнувшего по скале, в трещине которой они прятались. Рене показалось, что разведчик вздрогнул от наскока стихии. Словно только что получил сильный удар по незащищённому телу.

— Все формы жизни, с которыми удалось установить контакт, как только мы вышли в гипер, так или иначе похожи на человеческие, — Рене сделала вид, что не заметила смятения Ю Джина. — Но это говорит только о том, что мы пока не можем общаться с теми, кто не имеет с нами никаких точек соприкосновения. Только теоретически. Наш Ким, например, давно бредит старинной легендой о разумном океане. Говорит, что решил специализироваться на глобальных контактах, с тех пор как услышал эту историю в детстве.

— Это я знаю. Контакт-солярис — парадокс соприкосновения с непознаваемым.

— Вот именно, — сказала Рене. — Мы сможем общаться с такой формой жизни только в том случае, если она сама захочет выйти с нами на контакт. Иначе мы её просто не видим. Не ощущаем. Для общения нужна взаимность. А когда один пытается вести беседу, а второй засыпает на самом интересном месте, никакого общения не получится… Как-то так…

Теперь пришла очередь Ю Джина сделать вид, что он не заметил мелко мстительного выпада Рене.

— Форма жизни, которая не показывает наличие органики, через секунду — показывает, и снова становится НИЧЕМ. По крайней мере, по законам нашей галактики…

Очередной порыв ветра заставил Рене замолчать. Фразу она уже додумывала про себя «…это невозможно. Фундаментальная постоянная тонкой структуры всегда стабильна и неизменна».

Когда снаружи стало тихо, Ю Джин расслабился. Рене даже сквозь двойной слой скафандров почувствовала, как напряжение отпускает его мышцы.

— Странно, да? — сказала она.

— Да уж, — произнёс Ю Джин. — Что может быть страннее?

Сейчас он не казался Рене таким уж неприступно-неприятным. После того, как признался, что боится игрушечных медвежат, а теперь непроизвольно напрягается, когда ветер бьётся о скалу. Сейчас Рене могла простить его безукоризненный вид. Прекрасный Ю Джин в её глазах стал обычным человеком. Таким же, как и Рене, со своими фобиями и неуверенностью в собственной непогрешимости. Она пошевелилась, пытаясь не слишком плотно прижиматься к разведчику.

— Я имею в виду саму ситуацию. Ну, то, что мы скорчились в этой норе, прячась от ветра, как два спасающихся мышонка, и рассуждаем о законах галактики

— Это ты рассуждаешь, — сказал Ю Джин. — А я думаю о том, как нам без потерь добраться до «Иллюзиона». И что мне указать в рапорте на Землю о наших успехах по ликвидации возникшей проблемы. Не могу же я на полном серьёзе выдать историю про исчезающего медведя, дофамин и шпинат… Там нужна чёткая конкретика: что случилось, и кто виноват. Кстати, я так и не понял, что твоя левая имела в виду.