Кэп и две принцессы

— У меня с собой только аптечка первой помощи, — ответил Ю Джин. — Развёрнутого анализа не получится. Да и навыков у меня нет. Медицинская специализация в нашем экипаже у левого — Смита…

В мыслях Рене отругала себя за тупость. Ясно же, что при обработке данных в лаборатории выяснится, что концентрация нейромедиаторов зашкаливает. Как и положено при эйфории. Аппарат Тишинского у разведчиков явно настроен на поддержание адреналина, дофамина и серотонина на границе нормы, ровно настолько, чтобы не допустить депрессивного состояния. Навряд ли наладчики могли представить ситуацию, в которой будет необходимо снижать содержание нейромедиаторных гормонов. Исследователи всех категорий меньше всего были склонны к эйфории в глубинах космоса.

Разведчик резко остановился и предупреждающе махнул рукой. Рене тоже сбавила шаг и тут же увидела, что они приблизились к самому краю плато. Оказалось, что каменная равнина, на которой они совершили посадку, не что иное как плоская верхушка огромной скалы, вдруг обрывающаяся вниз. Рене уже осторожно подошла к словно срезанному острыми ножницами краю, глянула в бездну. Дна обрыва не наблюдалось, потому что обзор закрывали верхушки исполинских растений, тянущихся снизу. Стволы невероятно больших деревьев, голые, гладкие и блестящие, словно отполированные, пиками завершались у скального плато, отливали мрачной бронзой под серым тучным небом, выгнутым колпаком горизонта. С верхушек свисали букли непонятных наростов, похожие на мотки растрёпанной, запутанной мохеровой пряжи водянисто-серого цвета. Рене явно услышала шипящую мелодию, которую ветер извлекал из этих спутанных коконов.

— Ух, ты ж, — произнесла Ёшка, остановившаяся рядом с Рене. — Какая странная красота…

— Пожалуйста, — тон, которым Ю Джин произнёс «волшебное слово», казался скорее требовательным, чем просящим. — Давайте осмотрим местные достопримечательности чуть позже.

У края пропасти возник лёгкий флаер. Словно из ниоткуда. Все четверо туго набились в него, маленький летун покряхтел, но выдержал. Чуть припадая на левое крыло, но все так же ловко, практически не потревожив шуршащие облака коконов, он отправился вниз — в торжественные дебри гладкоствольных растений.

Глава третья. О превратностях счастья

Капитан Олди Кравец и левый капитана Джек Смит выглядели вполне довольными жизнью. Даже чересчур. Несмотря на крепкие тросы, которые перетянули их вдоль и поперёк и приковали к стволам растений, уходящих пиками в невидимую глазу высь. Прозрачность тросов делала путы почти невидимыми и добавляла общей картине сюрреализма. Сначала Рене, а потом Ёшка (со всей основательностью специалиста по синхронизованию коммуникаций) пытались поговорить с ними, но усилия оказались бесполезны.

Два человека в форме разведчиков самозабвенно хохотали в неестественно скованной статике, двигались только мышцы на лицах, которые непривычно чётко проступали сквозь прозрачную, словно пергаментную кожу. Шлемы валялись тут же, прямо на растрескавшейся каменной плите, один из них, откатившийся чуть дальше, зиял треснувшим визором. Тела, которые должны были по всем законам логики сотрясаться от смеха, оставались неподвижными. Вид у «счастливчиков» был не слишком опрятный — комбинезоны измяты, волосы на голосе взлохмачены, кисть одного из них была кульковато перемотана уже замурзанной антисептической повязкой, на правой скуле другого багровела свежая ссадина. Рене выразительно посмотрела на Ю Джина.

— Я пытался доставить их на базовый космолёт, — виновато развёл разведчик руками. — Собственно, и вызвал вас, чтобы помогли дотащить их до «Иллюзиона».

Он с одобрением и надеждой покосился на внушительную фигуру сопливого Полянского.

— Как санитаров? Грубую рабочую силу? — в Рене возмутился специалист высокого класса.

— А что мне оставалось делать? — огрызнулся Джин. — Они так и норовят попасть в крупные неприятности. Роботы настроены на них и не могут действовать помимо воли членов экипажа, а никакие вещества не действуют. Даже парализатор их не берёт… Всё, что я смог придумать, это обездвижить их наименее травматичным способом и вызвать подмогу, чтобы доставить на базу, а затем — на Землю. А вы очень кстати пролетали мимо.

— Ёшкин кот! — сказал Ким, и Ёшка, как всегда, непроизвольно дёрнулась. — Сигнал «био» с Восьмой Лебедя, это тоже — вы?

— Мы там работали месяц назад. На Восьмой, действительно, обнаружилось странное пылевое облако, из которого звучала гамма «до-мажор». По бесконечному кругу.

— Гамма «до-мажор»? — Ёшка подалась вперед с профессиональным блеском в глазах. Она уже не обращала внимания на двух безумцев, застывших в счастливом безмятежном смехе. — И что, прямо вот так и звучала, без единой фальшивой ноты?

Ю Джин удивленно кивнул.

— Мы зафиксировали это, послали «био» на Землю и полетели дальше. «Лебединая верность», слышали?

Лаборанты вежливо промолчали.

— Проект «Лебединая верность», ну же… Комплексное исследование планетарной системы «красного карлика» Kepler-186. Неужели не слышали?

Лаборанты промолчали ещё вежливее.