Кьеркегор

Христианство Кьеркегора было, по сути своей, далеким от политики и не допускало компромиссов с миром, тем более что трансцендентность христианского посыла, равно как и отношений индивида с Абсолютом, как мы уже говорили, в этот мир никак не вписывается. Ведь даже Христос, и тот говорил: «Царство мое несть от мира сего». Это означает, что индивид, вставший на путь христианства, не должен бесчестить себя связью с толпой, хотя отгораживаться от мира ему тоже нельзя. Напротив, долг истинного христианина в том и заключается, чтобы вступить в конфликт с массой, что, собственно, и сделал Христос. Своими корнями этот конфликт уходит в христианскую любовь, в любовь к ближнему, ведь Кьеркегор поддерживает предложенную еще Сократом идею о том, что реформировать можно только то, что любишь. Поэтому в свете политико-религиозной мысли его противостояние с датской государственной церковью приобретает совсем другой оттенок.

К тому же истина, на которую претендовал Кьеркегор, была истиной человека «перед Богом», но не перед «другими людьми». Истина относится к сфере ответственности, а в толпе реальность и ответственность индивида «перед Богом» сводятся к нулю (здесь уместно вспомнить идею безликого и безымянного «оно» философии Хайдеггера). Растворение этой ответственности в массе открывает путь к беззаконию и упадку души. Кьеркегор не щадил политиков, донимая их своей иронией, едкие образчики которой можно встретить в его «Дневниках»:

«Наши политики подобны возвратно-взаимным греческим местоимениям (причем уже давно), у них тоже нет ни именительного падежа, ни единственного числа: о них можно думать только в множественном числе и в косвенных падежах» (II А 710, 1838).

«По описаниям, оставленным нам отцами-основателями Церкви, демоны во многих отношениях напоминают наших современных политиков: они живут в воздухе (слишком надутые, чтобы стоять ногами на земле), а питаются жертвенным дымом и ладаном» (II А 436, 1839).

Наконец, поскольку вопрос об индивиде в глазах Кьеркегора приобретает определяющий характер, говорить о политике, говорить о человечестве как об умозрительном синтезе, равно как и прибегать к общественным категориям, означает обманывать себя и совершать ошибку, не позволяющую встать на путь религии и стать христианином. Просто потому, что жить внутренней жизнью «в толпе» невозможно. С позиции религии индивид – это сущность, в которой находят свое выражение время, история и род человеческий. В этом качестве индивид никогда не может раствориться в таком холодном и расплывчатом множестве, как государство.

3.8. Косвенная коммуникация

В трудах Кьеркегора неизменно присутствует поэтическое начало («Понятие тревоги», стр. 217, примечание). Для выражения своих философских воззрений автор этих трактатов всегда пользуется псевдонимами, выступая в роли суфлера и вкладывая в уста созданных им поэтических персонажей (Иоханнес де Силенцио или же Фратер Тацитернус) отдельные экзистенциальные концепции. Строго говоря, подобное обращение к читателю через третьих лиц, называемое косвенной коммуникацией, не является предметом рассмотрения философии Кьеркегора, но при этом объединяет различные ее направления.

3.8.1. Отрешенность дела

По мнению ряда критиков, тот факт, что философ пользовался псевдонимами, объясняется причинами психологического свойства и свидетельствует о том, что Кьеркегору, разрываемому мучительными внутренними противоречиями, было очень трудно поладить с собой.

«По причине меланхолии я долгими годами не мог сказать себе „ты“. Меланхолию от моего „ты“ отделял целый мир фантазий. Частично я заполнил его псевдонимами» (VIII, А 27).

Здесь следует заметить, что подобный подход позволял Кьеркегору избегать имени, которым его нарек отец и которое он очень не любил и которое от него никто не унаследовал, поскольку детей после себя он не оставил.