Кетанда

Он снял подгоревший шашлык и, жуя на ходу, пошел искать метериал для плота. Обошел всю косу, но нашел только два более-менее подходящих бревна. Нужен хороший залом, решил Мишка, собрался и пошел вниз.

Медведя он увидел издали. Тот стоял на мелководье в середине речки. «Рыбачит», — подумал Мишка, зашел в кусты и стал приближаться. Косолапый ловил рыбу «в узерку». Стоял на перекате, засунув голову под воду, и высматривал лососей, поднимавшихся из ямы. Время от времени он резко совался мордой вперед, затем прыгал с вытянутыми лапами, поднимая тучу брызг, но мазал и снова возвращался на свое место. Мишка осторожно подошел метров на пятьдесят, прячась за кустами, дальше была открытая коса. На всякий случай снял карабин с плеча. Он не собирался стрелять, просто было интересно наблюдать зверя так близко. Косолапый был молодой и вел себя боязливо. Время от времени вставал на задние лапы. Осматривался. Весь мокрый, он скорее походил на высокую худую собаку с ненормально большой башкой и толстым пузом. Когда он засовывал голову под воду, он так смешно от-клячивал зад, что у Мишки возникало желание подойти и дать ему пинка, он буквально дрожал от мальчишеского азарта. Когда «рыбак» в очередной раз занырнул, Мишка вышел из-за куста и потихоньку двинулся вперед. Он дошел почти до воды, до зверя оставалось не больше тридцати пяти шагов. Было видно, как вода прокатывается по мягкой шерсти. Мишка, понимая, что это уже совсем наглость, остановился, подобрал приличный голыш и швырнул его в направлении зверя. Сам же заорал во всю дурь: — Ого-го-го-гоу!..

На всю тайгу, аж сам испугался. Медведь подпрыгнул на четырех лапах и рванул на противоположный берег. Он бежал большими прыжками, успевая, однако, озираться. Мишка попытался свистнуть ему вслед в четыре пальца, но не вышло, руки тряслись со страха, а сам подумал, что медведь с того же страха мог рвануть и к нему.

Он обругал себя «старым дураком», но чувствовал, как его распирает от пацаньей дурости. Взять да вот просто так подойти к медведю. Даже жалко, что никто не видел.

Часы показывали полчетвертого, когда Мишка сбросил вещи у большого залома. Он было присел отдохнуть, но не выдержал и полез подбирать бревна. Чего здесь только не было: и толстенные, непонятно как сломанные стволы тополей, и березы с измочаленными ветками, елки, лиственницы с корнями. Река будто громадным бульдозером напрессовала большой водой все это богатство и оставила сохнуть. Для плота лучше всего подходила елка, но ее было мало. Мишка лазил по бесформенной груде, растаскивал, вынимал нужное. Это не всегда получалось, многие деревья были зажаты намертво. Несколько стволов он перепилил маленькой, но ловкой пилкой перочинного ножа. Когда начало темнеть, у него были готовы пять бревен и поперечины из сырой березы. Он аккуратно сложил всю конструкцию. Выглядело неплохо.

Проснулся Мишка затемно. От вчерашней работы поламывало руки. Он вылез из шкуры, зажег костер и пошел к залому за дровами и, когда искал их в темноте, нашел жестяную банку. Мишка вернулся к костру. Осмотрел ее. Банка была мятая, местами ржавая, но без дырок и большая, литровая. Он выправил ее, сбегал за водой и пристроил к огню. Теперь можно было варить чай и уху. Мишка сидел возле огня и в нетерпении совал палец в банку. Наконец, не дождавшись, когда закипит, стал пить горячую, обжигающую воду. Это было так непривычно и вкусно, что он пил, смеялся громко и с удовольствием хлопал себя по коленкам.

Начало светать, и хотя для рыбалки было еще темновато, он взял спиннинг и пошел к реке. Мишка шел и весело просил Бога, чтобы он послал ему рыбки, и представлял себе, как нарежет кижуча на куски, и сварит. И Бог ему послал — в первой же яме он поймал четырех небольших серебристых гольцов. Мишка насадил их на палочку и пошел к лагерю.

Небо над ним было чистое. Большое солнце поднималось со стороны моря, к которому спешила река. «Сейчас сварю уху, парочку запеку на углях на дорогу и свяжу плот. Часов в одиннадцать поплыву». Надежда была так велика, что он радовался и одновременно хмурился на себя — боялся загадывать. Что-то уж больно везет.

Он шел вдоль берега и уже возле самого лагеря увидел, как из воды выпрыгнул лосось. «Надо бы икорки поймать», — подумал, положил кукан с гольцами на гальку и забросил блесну. Первые несколько проводок ничего не дали. Он зашел повыше, бросил еще раз и повел чуть медленнее. Поклевка ощутилась как зацеп, но он понял, что это рыба. Она медленно шла вверх по течению. Мишка заторопился и, надеясь на прочность шнура, стал вытягивать силой. Спиннинг согнулся дугой, но вдруг отыграл назад, и свободный от блесны шнур змейкой лег на поверхность. Мишка сматывал его на катушку и понимал, что по-глупому оборвал единственную свою снасть, шнур выдерживал больше тридцати килограмм и просто перетерся возле блесны.