КГБ и тайна смерти Кеннеди

Я взял книгу. На обложке значились ничего не говорившие мне фамилии двух авторов и название: «Л.Б. Дж. и заговор против Дж. Ф.К.». На титульном листе была помещена краткая аннотация в форме подзаголовка: «Документальный отчет о предварительной информированности вице-президента о «Свидании в Далласе» – убийстве Кеннеди».

Сразу за титульным листом следовало еще более многообещающее вступление: «Сенсационное обнародование Хью Макдональдом, автором бестселлера «Свидание в Далласе», новых разоблачительных фактов об убийстве президента Джона Ф. Кеннеди».

Заинтригованный, я стал листать книгу дальше.

«…Хрущев засмеялся:

– Владимир, ты ловкий человек. Я согласен, что информация делает господина Джонсона нашим человеком.

Глаза Краснова уставились на премьера:

– Ты разочаровываешь меня, Никита. В твоих действиях сквозит такое личное удовлетворение. Ты столкнулся с президентом Кеннеди и проиграл.

Хрущев кивнул:

– Я понимаю. Я потерял много, но он потеряет свою жизнь. Он конченый человек…».

Далее замелькали знакомые имена: Ли Харви Освальд, де Мореншильд, Линдон Джонсон, Владимир Семичастный – и названия мест: Москва, Даллас, Новый Орлеан, Нуэво-Ларедо, Мехико.

Заинтересовавшись, я стал по диагонали пробегать одну главу за другой. Вскоре все стало ясно. В этом, с позволения сказать, «документальном отчете» повествовалось о «советском заговоре», организованном и возглавляемом самим Хрущевым с целью убийства своего «обидчика» – президента США Кеннеди. Естественно, инструментом организации, подготовки и осуществления покушения выступал КГБ, а руководителем операции – его председатель Семичастный.

Так, не особо вникая в детали, я дошел до двадцатой главы, где меня ожидал большой сюрприз: буквально в самом начале наткнулся на собственные имя и фамилию: «Олег Максимович Нечипоренко». Давно привык к тому, что фамилию даже по-русски часто искажают при написании, а здесь в латинской транскрипции она была приведена исключительно правильно. Должно быть, подумал я, кто-то сверил ее написание с официальными документами, чтобы не возникло сомнений, о ком идет речь.

Теперь мне уже расхотелось бегло прочитывать страницы. Я закрылся в кабинете, решил не отвечать на телефонные звонки, кроме прямой связи с начальником Управления, и углубился в чтение. По мере чтения «документального отчета» более внимательно останавливался на тех местах, где «составители» описывали наше посольство и резидентуру КГБ в Мехико, касались моей биографии и разведывательной деятельности. Создавалось впечатление, что все это я уже не раз читал и помню почти дословно. Ба! Да ведь это взято из нашей «настольной» книги, авторство которой принадлежит Джону Бэррону, – «КГБ. Тайная работа советских секретных агентов», вышедшей в 1974 году в США, а затем изданной на многих языках по всему миру. Она стояла на полке в моем кабинете среди справочных изданий, которыми приходилось пользоваться во время работы. Чтобы подкрепить или развеять свои подозрения, достал ее оттуда и раскрыл на странице, где начиналась глава XI «Подрывной план против Мексики». Положил обе книги на стол и приступил к «литературоведческим изысканиям», начав сравнение с описания «пейзажа», или, вернее, «интерьера».

В результате получилась следующая картина.

Джон Бэррон. «КГБ. Тайная работа советских секретных агентов»: «…В 60-е годы КГБ полностью подчинил себе советское посольство в Мехико и превратил его в одно из самых больших в мире святилищ подрывной деятельности» (с. 231).

«Но самым недоступным в посольстве была большая часть третьего этажа, которую офицеры КГБ называли «темницей». Это референтура, сердце и мозг каждого советского посольства. Здесь планировались все операции КГБ, отсюда осуществлялось руководство ими. Здесь хранились все секреты советской подрывной деятельности в Западном полушарии» (с. 232).

«Чтобы попасть в референтуру в Мехико, сотрудник проходил по узкому коридору и нажимал кнопку, открывающую дверь в тамбур и сигнализирующую дежурному о его приближении. Тамбур заканчивался стальной дверью с глазком, через который осматривался пришедший.

Все наружные окна референтуры были заблокированы цементом, чтобы предотвратить дистанционное электронное наблюдение или фотографирование… из-за такой атмосферы подземелья курение запрещалось.

Референтура никогда не закрывалась. И в течение последующих лет Нечипоренко приходилось посещать ее в любые часы дня и ночи. Это было единственное место в Мексике, где он мог чувствовать себя в полной безопасности и свободно говорить о своей работе» (с. 232).

Хью Макдональд, Робин Мур. «Л. Б. Дж. и заговор против Дж. Ф. К.»: «Русское посольство в Мехико считается самой главной точкой в обширной системе русских посольств. Это сердце коммунистической подрывной деятельности на Американском континенте» (с. 107).