КГБ в ООН

Тем временем в Манхэттене развивалось другое действие той же пьесы. Агенты, следившие за квартирой близ Центрального парка, отметили, что Прохоров и Выродов стали торопливо собираться в дорогу. Минуло половина одиннадцатого вечера. Внизу стояли машины ФБР, готовые последовать за дипломатами. Отъезд в столь поздний час позволял предположить, что у них какое-то неотложное дело.

Среди агентов, осуществлявших эту часть операции, были и Вейс с Доудом, который, проведя Драммонда от Ньюпорта, успел вернуться в Нью-Йорк.

Агент Пакетт продолжал наблюдать за Драммондом. Тот направился к придорожному ресторанчику у оживленной трассы Бостон-Пост-Роуд, заехал на стоянку и, погасив фары, выключил двигатель, но остался сидеть за рулем. Все это показывало, что он проделал столь длинный путь ради встречи с кем-то. По рации Пакетт сообщил свое местонахождение, и другие агенты, включая Берендса и Селлека, направились в его сторону.

Скоро ФБР убедилось в том, что уже давно подозревало. Драммонд дожидался Прохорова и Выродова. Советские агенты приехали к стоянке в черном «бьюике-электре» 1961 года, где в затемненной машине сидел Драммонд. Они прибыли в двадцать три часа сорок семь минут.

Сидевший за рулем Выродов остановил машину примерно в двадцати пяти шагах от того места, где их ждал Драммонд. Затем он вылез из машины и направился в ресторанчик. Прохоров посидел в одиночестве в машине минут пять, после чего тоже вылез и подошел к «понтиаку» Драммонда. Открыв правую переднюю дверцу, он сел рядом с моряком.

Оперативники решили чуть-чуть переждать. Затем троица оказалась окруженной. Селлек, Доуд, Палгута и Берендс приказали моряку вместе с Прохоровым выйти. Те были поражены стремительным развитием событий. Когда выбирались из машины, на их физиономиях ясно читалось изумление.

– В чем дело? – спросил Драммонд, собравшись с мыслями.

– В шпионаже, мистер Драммонд, – ответил Берендс, обыскивавший моряка.

Доуд обыскал Прохорова. Как и у Драммонда, оружия у него не было. Однако в машине, осмотренной агентом Селлеком, был найден револьвер «Зефир» 22-го калибра с четырьмя патронами в обойме. Он лежал в бардачке. Кроме запасной шины и домкрата, в багажнике оказалась миниатюрная фотокамера того типа, которые использовались советскими шпионами.

Главная улика, которая позволила правительству США выдвинуть обвинение против Драммонда, была обнаружена на сиденье – шесть секретных документов военно-морского флота США.

На запястьях Драммонда и Прохорова защелкнулись наручники; той же процедуре агенты Вейс и Пакетт подвергли Выродова, который пил кофе у ресторанной стойки. Он удивился не меньше, чем Прохоров и Драммонд, когда перед ним выросли агенты и попросили пройти с ними. Подозреваемые были рассажены по машинам, которые направились в офис ФБР в Манхэттене. Машины Драммонда, Прохорова и Выродова доставили в город другие агенты.

На допросе Драммонд вначале изображал оскорбленную невинность.

– Я ничего дурного не делал, – настаивал он. – Я ни в чем не виноват.

Но когда к допросу приступили Палгута и Вейс, Драммонд быстро признал, что передавал Советам секретные документы военно-морского флота. Он подтвердил, что бывал там, где его видели с русскими, а также уточнил, что передавал документы и лично, и через тайники.

Драммонд в подробностях рассказал историю о том, как он «работал» с четырьмя советскими эмиссарами в Нью-Йорке, которых он называл по имени, и с другими, которых он не знал так близко.

– Их было так много, что я запутался, – признался он. – Пришлось придумывать клички, чтобы различать их. Эти русские имена… я никогда не мог их запомнить.

Драммонд сумел идентифицировать четверых своих советских знакомых, придумав для них простые клички.

Первым был Михаил Степанович Савельев, который, в 1958 году встретившись с моряком в Нью-Йорке, называл себя просто Майком. Для Драммонда он стал Майком номер один. Савельев вернулся в Москву в середине 1961 года.

Вадим Сорокин, который стал встречаться с Драммондом летом 1961 года, шел у него под кличкой Майк номер два. До того как Сорокин покинул США в 1962 году, с Драммондом стал работать Прохоров, который стал Майком номер три.

Драммонд сказал, что с Выродовым он практически не имел дела, так что необходимости давать этому Майку порядковый номер не возникло, но, скорее всего, он стал бы Майком номер четыре.

Драммонд заявил агенту Палгуте, что раскаивается в том, что стал предателем. Он удивил следователя предложением выступить в роли двойного агента.

– Я стыжусь позора, который я навлек на свою семью, – сказал он. – Я во всем раскаиваюсь. Пусть опозоренный, но я все же хочу умереть с честью, а не погибнуть бесчестным. Разрешите я буду шпионить для вас…

ФБР серьезно не рассматривало этого предложения.

На вопрос, сколько всего он получил от Советов за свои услуги, Драммонд спокойно ответил: за все годы, что он был советским шпионом, ему выплачено от 20 до 24 тысяч долларов.

– Думаю, округленно можно считать двадцать две тысячи, – признался он.