Khabibtime

С течением времени драк и стычек становилось всё больше. Теперь улица стала основной ареной для подобных действий.

Уйдя из колледжа, я получил гораздо большую свободу в плане драк. Конечно, каждый раз передо мной маячил образ отца, однако с возрастом меня это останавливало всё меньше.

Прошу, дорогой читатель, не подумай, что инициатором всех стычек и потасовок был исключительно я сам. Нет. Порой обстоятельства складывались таким образом, что не ввязаться в ту или иную ситуацию я не мог: обижали друзей, одноклассников, видел несправедливость со стороны каких-нибудь наглецов – вот и случались потасовки.

С каждой новой дракой я понимал, что рано или поздно это может закончиться для меня очень плохо. Я отдавал себе отчёт, что такой образ жизни – явно не то, что мне нужно. Папа и мама воспитывали меня в совершенно иных традициях. Однако город и жизнь в нём делали своё дело. Не отбиваться от назойливых попыток твоих сверстников заставить тебя смириться с чем-то, согласиться на что-то сомнительное или неприемлемое, принять то или иное непонятное условие – всё это не для меня.

При таком раскладе моим ответом был удар. Отец объяснял такое течение моей жизни в тот период плохим влиянием, оказываемым на меня друзьями. Одним из таких друзей был Гусейн.

Гусейн стал моим первым другом в Махачкале не из круга братьев. Признаюсь, отношения с Гусейном открыли мне одну истину, на тот период, казалось, непостижимую: оказывается, дружить можно не только с братьями.

Гусейн был хорошим спортсменом. Прилично боролся по правилам самбо в куртке. Он уделывал меня на тренировках, хотя был меньше меня. В вольной борьбе тягаться со мной он не мог, а вот в самбистской куртке был очень хорош. Я сразу сблизился с ним. Мне нравилось проводить время в его компании. Он был маленьким, юрким пацаном с сердцем льва. Эти его смелость и бесшабашность, видимо, меня в нём и подкупали.

Вместе мы находились очень часто. Дрались мы вместе тоже нередко. Отец не одобрял мою дружбу с Гусейном, утверждая, что мы друг на друга слишком плохо влияем.

Однажды мы с Гусейном чуть было не попали в большую беду. Мы стояли на одном из «пятачков» в своём районе. И тут Гусейну позвонили наши общие знакомые и сказали, что кого-то из наших парней обидели, поэтому нужно «подтянуться» в парк. Мы пошли в парк, присоединились там к нашей толпе. Нас было человек пятьдесят. Все мы, конечно, были настроены надавать любому, кто придет. Время шло, а наши соперники всё не появлялись. Вдруг несколько наших пацанов ринулись в сторону одной из магистралей, идущих мимо парка. Мы побежали за ними. Как оказалось, наши парни ринулись за разведчиками, которые были подосланы оппонентами. Они буквально влетели в такси в надежде всё-таки ускользнуть от погони, но наши парни их настигли. Прямо в машине тех пацанов побили. Сильно побили. Я дал пацанам установку заблокировать машину со всех сторон. Мы начали просто оттаскивать своих ребят от той машины. Мне было неприятно и жалко смотреть на тех, кто сидел и получал тумаки прямо в машине. Остановить и усмирить толпу было чрезвычайно трудно. Однако получилось.

Вдруг один из тех, кто бил сидевших в машине, резко кинулся в сторону одного из наших друзей и начал душить его. Через какое-то время мы увидели нашего товарища лежащим практически без чувств поперёк тротуара. Из разбитой головы текла кровь. В пробке, образовавшейся во время драки, мы нашли карету «скорой помощи». Его госпитализировали.

Это стало для меня шоком. Я просто кричал. Кричал, чтобы мне нашли обидчика нашего друга. Мусу привели в порядок. Однако теперь для меня было гораздо важнее найти нашего обидчика. У меня в голове не укладывалось, как он мог побить парня, который пришёл защищать его интересы.

Как оказалось позже, причиной случившегося стало непонимание из серии «свой/чужой»: несмотря на то, что все мы были, как говорится, по одну сторону баррикад, просто не знали, кто за кого в той заварушке.

Через друзей и знакомых мы вышли на старшего брата искомого парня. Я сказал ему, чтобы он вёл брата ко мне. Я уже готов был разорвать его за такой поступок. Мы встретились у школы № 15 в Махачкале. Попросили у сторожа ключ от спортивного зала. Зашли внутрь, закрыли дверь, встали в круг. Я таскал его по полу, бил, душил, чуть не сломал ему руку. В толпе я увидел Мусу, местью за которого и было всё, что в этот момент происходило. Я крикнул Мусе: «Муса, что с ним ещё сделать?!» Нужно отдать должное тому парню: он очень достойно принял поражение. Он отошёл в угол зала и уселся там. Я подошёл к нему и в разговоре вновь спросил, почему он так поступил с нами. Он ответил, что не знал, кто этот парень, которого бил в тот день. Я сказал Мусе, что он сам должен подраться с тем парнем. Спустя месяц мы собрались в парке, чтобы Муса подрался. Он подрался. Мы решили, что конфликт исчерпан.