Хаджи

Коробейники чинили кастрюли, ножи, ножницы, сельскохозяйственные орудия. Оружейники чинили наши запасы оружия. В каждой деревне имелось тайное оружие, хранимое в мечети или «могиле пророка». Ведь араб не станет красть из такого святого места, а англичане не станут искать там оружие.

Раз в год приезжали армяне с рисовальной машиной. В каждом доме, неважно, сколь бедном, было несколько фотографий. Обычно это был портрет главы дома в полный рост и в праздничной одежде, сделанный, скажем, в день свадьбы. Предметом большой гордости моего отца была коллекция фотографий, изображавших его в наряде воина или наездника или пожимающим руки важным чиновникам. Был и портрет со всеми сыновьями.

А еще один коробейник приходил только раз в год. У него были кипы старых журналов из разных стран. В большинстве из них были изображения голых женщин. Отец прятал свои в большом шкафу в спальне, но все мы, мальчики, рисковали взглянуть.

От площади дорожка вела к шоссе и автобусной остановке. У дяди Фарука там был ларек, где работал один из его сыновей. Он платил водителям автобусов, чтобы они останавливались у Табы, благодаря чему он мог продавать пассажирам безалкогольные напитки, фрукты и овощи. Ребятишки торговали черепками, которые не купил музей Шемеша, мусульманам предлагали четки, христианам — крестики. Они говорили пассажирам, что наконечники стрел остались от того сражения, когда Иисус Навин просил солнце остановиться.

Когда нечего было продать и нечего делать, ребята прибегали на остановку попрошайничать. Они окружали путников и хватали их за одежду, чтобы привлечь внимание, пока те не начинали отбиваться от них, как от мух. Слепые, уроды и калеки пользовались своим ужасным видом, чтобы вытягивать деньги. Хаджи Ибрагим не разрешал попрошайничать никому из своих сыновей и дочерей, но остановить других было невозможно.

В домах большинства жителей деревни в гостиной, объединенной со столовой, были коврики из козьих шкур на полу и длинная скамья из глиняных кирпичей, на которую усаживались члены семьи и гости.

В кухне находился открытый очаг для приготовления пищи. В зажиточных домах можно было видеть керосиновые печки, их делали палестинские евреи. Главной утварью были каменные ступка и пест. И еще — несколько блюд, оловянные инструменты и котлы. И обязательно — такие прелестные вещи, как кофейный финджан и чашки.

Вдоль стены стояли глиняные кувшины с солью, кофе, бобами и другими главными продуктами. Возле двери — большие кувшины или жестянки из-под керосина, в них приносили воду из колодца. В кухне стояли глиняные лари с зерном, орехами, сушеными фруктами и другими не портящимися продуктами.

Наш дом был зажиточным, и в кухне имелся даже котел для варки виноградного сиропа и вытапливания бараньего сала, которое применялось для приготовления большинства блюд.

В остальных помещениях находились спальни. Это были всего лишь большие квадратные комнаты с тонкими тростниковыми циновками и козьими шкурами для спанья.

По мере того, как рождались дети, а старшие сыновья приводили домой своих невест, добавлялись новые спальни. Таким образом, каждый как бы находился внутри своего гарнизона в той части деревни, которая принадлежала его клану. У одного из деревенских, имевшего девять женатых сыновей, в расширенном доме жило пятьдесят два человека.

В доме моего отца было много такого, чего не имели другие. В его гостиной были деревянные, а не глиняные, скамьи с подушками, покрытыми искусными узорами, вышитыми в Вифлееме. У нас еще были два очень красивых обтянутых кресла западного типа, одно для Ибрагима, другое — для почетного гостя. Нам сидеть на них не позволяли.

В окнах у нас были стекла, а у других — деревянные ставни. У отца была единственная приподнятая кровать, а когда он женился на Рамизе, появилась еще одна.

За домами и деревенской площадью начиналась неразбериха мелких сельскохозяйственных построек, которые при наследовании много раз делились и переделились. Вид урожая соответствовал времени года. Зимний сбор пшеницы, ячменя, чечевицы предназначался главным образом для собственного потребления. Шамбалу выращивали на фураж. Летом собирали урожай на продажу. Мы выращивали чудесные арбузы с ручным поливом, цыплячий горошек, сезам и множество овощей.

Многие наши поля и сады были общественными. Для Палестины земля Табы была исключительно богата. Нашей гордостью были фруктовые деревья, миндаль, грецкий орех, а главным образом — наши старые оливковые рощи. Последним собирали урожай винограда, и он тоже был общим, как и пастбища для коз и баранов.

До наступления времени грузовиков несколько раз в год появлялись погонщики верблюдов, увозившие урожай и привозившие известь для очередного оштукатуривания жилищ. Главным образом погонщики и выменивали у нас лишний навоз. Будучи первейшими во всем мире контрабандистами, бедуины обычно платили за навоз гашишем.