Хайм

Что они и делали, буквально сразу же после того, как я уходил. Да вот только это мало что меняло: чтобы попасть в святая святых любой построенной мною системы, мне вовсе не требовался ключ от парадной двери. В моем распоряжении всегда оставалась незаметная задняя калитка, о наличии которой не знал никто, кроме меня, автора программы. Зачем я делал это? Не знаю. Думаю, сначала это диктовалось лишь инстинктивным нежеланием доверять профанам дело рук своих. А вдруг они что-то напортачат, а ключ потеряют? Как тогда чинить? Но это – разве что сначала: ведь на практике ничего не портилось, и мне никогда не приходилось возвращаться по собственным следам. Тогда почему я оставлял калитку и на потом? Видимо, по привычке. Программисты вообще ужасно консервативный народ.

Об этих-то задних калитках я и вспомнил, когда возникли денежные затруднения с Хаймом. И, вспомнив, разыскал визитку некоего Шварца, заведовавшего в полиции отделом компьютерных преступлений. Мы познакомились случайно, когда он пытался привлечь меня не то как свидетеля, не то как эксперта по делу одного из крупнейших сетевых казино. Тогда у нас не сладилось, но визитку я сохранил, и вот теперь она пригодилась.

Я прекрасно осознавал опасность своей затеи.

Информация, которую я собирался продавать Шварцу, принадлежала весьма серьезным организациям. Весьма серьезным. На моей памяти люди расставались с жизнью за гораздо меньшие проступки, причем расставались мучительно, не в один присест. Но альтернативой был бы отказ от Хайма. Конечно, можно было бы войти с кем-нибудь в долю, привлечь инвесторов, но в этом случае проект терял для меня всю свою привлекательность. Я намеревался владеть Вселенной в одиночку. Я хотел быть богом и царем – в единственном числе.

Перед тем как позвонить, я оборвал все связи с наружным миром. Сменил документы, внешность, адреса, телефоны – иными словами, полностью ушел на дно и уже оттуда, со дна, набрал номер Шварца. Наш разговор длился минут пять, из них три ушли на зачитывание прейскуранта. Я установил жесткую таксу за каждую информацию: столько-то за педофилов, столько-то за воров, столько-то за отмывающих незаконные доходы. Шварц слушал, затаив дыхание. В течение следующих трех месяцев его отдел выполнил пятилетний план по всем показателям, а я получил деньги, которые позволили мне дотянуть до того момента, когда Хайм окончательно превратился в золотую жилу.

Сейчас я зарабатывал миллионы и давно уже не нуждался в полицейских премиях, но продолжал поддерживать контакт, то и дело скармливая Шварцу того или иного мерзавца. Зачем? Видимо, тоже по привычке, следуя некогда заведенной рутине. Да и вообще, кому в наше время может повредить дружба с высокопоставленным полицейским чином? Уж во всяком случае, не мне: потроша базы нелегальных букмекеров и порнографов, я наверняка заработал на свою голову целую армию смертельных врагов и нуждался в защите. Впрочем, сомнительно, что полиция успеет помочь, если бандиты разнюхают-таки мои следы, следы взломщика и осведомителя. Так что, скорее всего, я продолжал названивать Шварцу лишь потому, что не хотел обрывать единственную ниточку, которая еще связывала меня с внешним миром.

Потому что теперь все мое время было посвящено Хайму – 24 часа в сутки. Должность бога и царя оказалась довольно хлопотной, даже учитывая специфику системы, которая совершенствовала себя сама, разрастаясь и принимая самые неожиданные формы абсолютно независимо от меня, своего создателя. Клиенты сами проектировали дома, рисовали пейзажи, строили мосты и учились отображать тончайшие оттенки мимики и голосовых интонаций. Мне оставалось лишь следить за поступлениями своей постоянно растущей десятины, по нескольку раз в день проверять надежность защиты и еженедельно арендовать все новые и новые сервера.

Эта текучка отнимала как минимум полдня; остальное время я посвящал работе над новой версией. Значительную часть доходов я вкладывал в разработку карт, подготавливая к освоению новые территории: количество клиентов росло не по дням, а по часам, и я не хотел, чтобы люди чувствовали себя стесненно. Я хотел быть добрым богом и умным царем – думаю, у меня получалось неплохо. На развешанных в комнате экранах я наблюдал за их жизнью; по-моему, они были счастливы – куда счастливее, чем снаружи.

А что думали обо мне они? Ощущали ли мое верховное присутствие? Вряд ли. Думаю, они вспоминали обо мне лишь тогда, когда я рассылал по Хайму очередное системное объявление, которое подписывал одним словом – Программер. Обычно эти послания извещали о том, что та или иная услуга отныне становится бесплатной, так что вряд ли мое имя ассоциировалось у них с неприятностями – скорее наоборот. Добрый бог и умный царь… – прочитав, одни благодарно кивали, другие ворчливо замечали, что эта мера давно напрашивалась, третьи не реагировали никак, и в следующую секунду все уже возвращались к своим делам.