Хайм

И все же… В решительности, с которой она избавилась от своего физического тела, было что-то… как бы это назвать… – что-то необычное. Нельзя сказать, что Трай радовалась уходу своего снаружиста, нет. Но и особенной печали она тоже не выказывала. Скорее всего, тут имел место какой-то другой взгляд на его смерть: наверно, так же отнеслись бы к подобному событию какие-нибудь инопланетяне. «Мое тело – мое решение…» Трай расценивала случившееся строго функционально: физический объект завершил свою функцию, спасибо за службу, точка. Мало того, судя по ее поведению, она требовала подобного же отношения и от нас. Возможно, в этом была определенная логика. А главное, такой подход абсолютно соответствовал цели затеянного мною разговора. Лишь осознав это, я почувствовал, что вновь обрел дар речи.

– Найт, – сказал я со всей доступной мне мягкостью, – Трай во многом права. В конце концов, ей было известно о его мучениях намного больше, чем кому-либо из нас. А значит, и решение принадлежало ей, и только ей. Давайте на этом и закончим. Оставим это в прошлом, о’кей? Будем думать о будущем, потому что главные проблемы там. Итак, все согласны, что в этой ситуации мы не можем обращаться к властям?

Я обвел их взглядом. Найт молча кивнул, Постум даже не пошевелился на своем диване.

– Конечно! – фыркнула Трай. – К властям? Что за глупость!

– Тогда… как? – пробормотал Найт. – Как мы его похороним? В саду за домом? Я даже не умею копать…

Он с сомнением посмотрел на мои руки, вот уже два десятилетия не знавшие иных орудий труда, кроме клавиатуры и отвертки.

– Копать? – переспросила Трай с неподдельным изумлением. – Ты с ума сошел? Зачем копать?

Мы с Найтом молчали, глядя на нее во все глаза. Трай твердо прихлопнула ладонью по столу, словно ставя печать на еще нигде не записанное, но уже принятое и безоговорочно утвержденное решение.

– Сделаем так, – сказала она. – Этой ночью вы оденете его и вынесете из дома. Это не так тяжело: тело сильно исхудало в последние дни, кожа да кости. Пальто весит больше. С двух сторон закинете руки на плечи и поведете, как водят пьяных. Если кто увидит, то так и подумает. Слева по улице на углу есть скамейка. Усадите его туда. И все. Полиция найдет, в морге вскроют, увидят то, что внутри осталось, и снова зашьют. Еще один безымянный бомж, причина смерти ясна.

– Причина смерти ясна… – отдаленным эхом отозвался Постум.

Найт посмотрел на меня. В глазах его ясно читались смятение и тоска. Трай снова хлопнула по столу:

– Хватит! Что вы переглядываетесь, как будто я подбиваю вас на что-то дурное? Поймите уже: есть мы – и они!

Она яростно ткнула пальцем в сторону окна, за которым светился прекрасный весенний луг, но все мы знали, что на самом деле Трай имеет в виду выходящую на улицу дверь моего дома.

– Есть Хайм, и есть наружный мир, и это разные вещи! Разные! Наружный мир помогает нам снаружистами, но во всем остальном он чужой. Там – грязь, холод, болезни, боль! Там смерть! Смерть живет не у нас – ее место там, у них! А значит, и труп принадлежит им. Им, а не нам. Вот и отдайте его. Просто отдайте чужую вещь ее истинным хозяевам. Они все там мертвецы – не сегодня, так завтра. Пусть мертвецы хоронят своих мертвецов – это ведь так естественно! Естественно, а не преступно… Ну?..

Какое-то время мы молчали, потом Найт вздохнул и повернулся к Постуму.

– Сынок, сходи посмотри, что там снаружи…

В гостиной не было окон, а экрану камер внешнего наблюдения Найт не доверял в принципе. Мы подождали, пока мальчик сбегает на кухню – выглянуть в тамошнее оконце.

– Ночь, – доложил он, вернувшись. – И дождь со снегом.

– Самое время, – снова припечатала Трай.

Сначала мы думали обойтись без Постума, но еще в гостиной поняли, что вдвоем с Найтом нам просто не справиться. Мертвец был намного выше нас обоих и довольно тяжел, так что все наши силы уходили на то, чтобы тащить его на себе. Требовался еще кто-то третий, кто мог бы смотреть по сторонам и помогать в случае возникновения непредвиденных проблем. Помощь, кстати говоря, понадобилась сразу же, потому что труп зацепился ботинками за порог.

– Он не хочет уходить… – пожаловался Постум у нас за спиной.

– Отцепляй! – проревел Найт.

На улице стояла кромешная зимняя тьма.

Примерно в трехстах метрах слева болтался на ветру одинокий фонарь, чуть дальше мерцало желтыми и красными огоньками ведущее к центру города шоссе.

– Нам туда, к фонарю, – определил я.

Мы двинулись вперед. Ноги сразу промокли; на дорожке пузырилась отвратительная мерзлая пульпа. Подошвы ботинок проскальзывали, мы с трудом удерживали равновесие и, конечно, упали бы, если бы не мертвец, крепко связующий нас вместе. Голова его болталась у меня на плече; шапка сразу слетела, и мой пот катился по его мертвому лбу вперемежку с дождевой моросью. Мы еще не добрались до тротуара, как он снова за что-то зацепился – наверно, за выпирающий край плиты. Ума не приложу, что бы мы делали без Постума.