Хайноре. Книга 1

Ветер трепал полы шатра, игрался с ажурной скатертью и длинной бахромой горных цветов, которыми Сорка украсила их стол. Обед был скромный, Лира никогда не ела много. Зайчатина в подливе, немного фруктов. Альма, напротив, ела плотно — леди давалась диву, как в её маленькое тело влезает столько еды. Но хуже всего, что она делала это руками, как дикарка, а на приборы даже взгляд не бросала. Лиру это уже не смущало, она привыкла, но другие — нет, поэтому чаще всего леди все же отсылала ведьму обедать со слугами. К тому же Сорка была права, этикет не вынес бы такого кощунства. Но не здесь. Это её дом, не королевский дворец, не поместье какой-нибудь чужой высокой леди, они здесь не гости, а хозяева, поэтому есть могут как им вздумается и с кем вздумается. Да и наблюдать за тем, с каким лицом Сорка смотрит на Альму, было крайне забавно.

— Это вкусно, — по-свойски заявила ведьма, обращаясь к кормилице, — Но добавь туда пряностей, будет лучше.

Служанка чопорно кивнула, и Лира тихо хихикнула в кулак.

— Насколько я помню, — заметила Сорка, — госпожа Оронца с детства страдала страшными кашлями и плохо переносила специи.

— Те времена забрали боги, забрали, пережевали и выплюнули в небытие. Госпожа теперь здорова, — ведьма подмигнула Лире, и та благодарно улыбнулась в ответ.

Но Сорке, было видно, слова Альмы не понравились, она поглядела на неё подозрительно сузившимися глазами, как когда-то давно глядел на Лиру, если той случалось не слушаться или проказничать.

— Какие такие боги?

— Древние, те, что качали в люльке вашего Отца.

— Госпожа!.. — Служанка осенила себя знаменем Всесоздателя, с ужасом посмотрела на Лиру. — Велите ей не говорить так при нас, это богохульство и ересь!

— Боюсь, Сорка, — Валирейн прижала руки к груди, округлила глаза, — я давно уже одержима ересью.

Альма засмеялась, глядя с каким ужасом женщина снова осенила себя знаменем Отца, и Лира тоже не смогла долго сохранять серьёзное лицо. Их смех разносился ветром, звонкий и низкий, птичий и звериный. Сорка фыркнула и суеверно плюнула через локоть, отбросив всякий этикет.

— Надеюсь, госпожа, это ваше… увлечение скоро пройдёт, как и ваша хворь. Вы уже не ребёнок, пора перестать дурачиться.

— Верно сказано. Она уже не ребёнок. Так и не говори с нею как с проказливым щенком! — Альма щёлкнула острым ногтем по чаше с остатками похлебки, и та звонко откликнулась. — Прояви почтение.

Сорка вся покраснела.

— Уж не тебе, дикарка, мне указывать!

— Значит укажу я, — вмешалась Лира. — Покинь нас, пожалуйста. Я хочу побыть наедине с Альмой. Нам больше ничего не нужно.

Женщина оскорблено поджала губы, так сильно, что морщинки раздробили кожу вокруг рта на мелкие осколки, но сколько бы негодования не читалось в её взгляде, Сорка все же знала свое место. Когда ее бывшая кормилица ушла, Валирейн коснулась теплой руки Альмы. С ней она чувствовала себя сильнее и свободнее, с ней ей казалось, что нет ни отцовской воли, ни воли королей и Всесоздателя, есть только Древние и они на её стороне. А значит Лира под защитой самых могущественных сил этого мира. А значит бояться и робеть ей не перед кем. Уж точно не перед старой суеверной кормилицей! Она уже не ребёнок, чтобы боятся её сказок о королеве крыс, живущей под кроватью, или о слугах Отца, которые все видят и даже слышат мысли. Это все пережитки, старушечьи глупости для малых детей.

Что ж, возможно стоит задуматься о том, чтобы привести поместье в порядок и искоренить тьму в умах этих недалеких людей.

* * *

— Папа Ромох, выпей с нами, выпей с нами Сашая Мать Всех, дай нам благодати из Лима, дай нам сок твоих сосцов, дай нам материнской любви, дай нам жестокой руки, Папа Ромох, и бери все, что мы имеем, и возьми то, что нам не нужно, и предай нас пламени и воде, если того мы заслуживаем.

— Хочу увидеть тьму, Папа Ромох, хочу познать свет!

Лира кружилась в дыму свечей из жира старого кита, ритуально убитого во славу Древних, в комнате пахло сладковато и гнилостно, но леди Оронца так захватывал танец, что она почти не чувствовала запаха смерти. В ушах стоял ритмичный перезвон браслетов и бубенцов, будто голос самого Лима — Колыбели мира, Города небес, Обители всех начал, там Сашая держит время за хвосты, там Папа Ромох рисует путеводные звезды, там Альма посвящалась в жрицы Древних, там…

— Надеюсь, за этим балаганом ты не позабыла придворные танцы.

Музыка бубенцов стихла, Лира споткнулась о бархатный пуфик и совсем не изящно упала на ковёр. На пороге её комнат стояла сестра. Она зажимала тонкий нос двумя пальцами и недовольно морщилась.

Леди гордо поднялась.

— Неужели я удостоилась чести видеть саму Советницу!

— Только не зови меня так при отце, он сойдёт с ума.

Сестра улыбнулась, и Лира тоже не сдержалась, хоть все ещё была зла. Чуточку. Сестрица умела быть приятной и сгладить впечатление, неспроста ей так хорошо удается поддерживать с королевой дружбу, несмотря на неутихающие год от года слухи о её связи с королём.