Халхин-Гол/Номонхан 1939

Сталин, в отличие от царя Александра I в 1812 году, принял решение оборонять Москву. И не просто сражаться за нее, а удержать Москву любой ценой. В 1941 году Москва была куда более важным пунктом, чем в 1812. В 1941 Москва была политическим, стратегическим и промышленным центром страны, а также важнейшим узлом централизованной транспортной системы. Потеря Москвы стала бы сокрушительным ударом для военных усилий СССР. И чтобы предотвратить это, Сталин задействовал большую часть своих резервов. Если бы немцы сломали хребет Красной Армии под Москвой, они выиграли бы не только бой, но, возможно, и войну. Согласно ортодоксальным взглядам советских историков, даже если бы Москва была захвачена германскими войсками, Красная Армия продолжила бы сражаться до окончательной победы. Но известный русский военный историк Борис Невзоров решительно заявляет: "Если бы немцы взяли Москву, война окончилась бы победой Германии". Это открытый вопрос.

Посол США в Москве Аверелл Гарримэн вспоминает разговор со Сталиным после Битвы за Москву: "Сталин сказал мне, что немцы совершили большую ошибку. Они наступали по трем направлениям - на Ленинград, на Москву и на юг. Сталин сказал, что если бы они сосредоточили усилия на Москве, то могли бы взять ее, а Москва была нервным центром всей страны, и было бы очень трудно проводить крупномасштабные операции в случае потери Москвы... Поэтому Сталин сказал, что Москву необходимо было удержать любой ценой".

Немцы действительно подошли очень близко к Москве. В первую неделю декабря передовые танковые части Вермахта стояли в 12 милях от Кремля. Немецкие офицеры уже могли разглядеть в бинокли здания Москвы. Тогда, 5-6 декабря 1941, Жуков начал свое контрнаступление, авангардом которого стали "сибирские дивизии" - резервы, только что прибывшие с советского Дальнего Востока, в том числе соединения, которыми Жуков командовал на Халхин-Голе. Используя ту же общевойсковую тактику, отработанную на Халхин-Голе, но в куда больших масштабах, Жуков отбросил немцев почти на сотню миль от Москвы. Это было критическое усилие. И решающий вклад внесли резервы с Дальнего Востока. Британский министр иностранных дел Энтони Иден, посетивший Москву тогда, вспоминал, как Сталин сказал ему: "причиной успеха были свежие подкрепления".

Через день после того, как Жуков начал свое контрнаступление, Япония атаковала Перл-Харбор. Германия объявила войну США. Так американцы были втянуты в войну на Тихом Океане и в Европе. Это была решающая неделя войны - неделя, которая станет роковой для Оси.

Однако, если бы военные лидеры Японии в 1941 все еще сохраняли бы свое пренебрежительное отношение к Красной Армии, которое преобладало у них до Номонхана, все могло бы повернуться по-другому. Если бы японцы в июле или августе 1941 решили наступать на север, возможно, это привело бы к разгрому Советского Союза. Японцам даже не было необходимости одерживать быструю победу; одно лишь открытие нового фронта на Дальнем Востоке не позволило бы Сталину перебросить под Москву 18 дивизий, 1700 танков и 1500 самолетов. Экономический вклад советского Дальнего Востока в военные усилия Советского Союза также был значительным, особенно в свете массовой эвакуации промышленности из западных регионов СССР в 1941. Грань между победой и поражением Красной Армии под Москвой была очень тонка. Решительное японское наступление на востоке могло бы изменить баланс в сторону поражения СССР. Многие военные аналитики, включая советских генералов, утверждают, что СССР осенью-зимой 1941 не пережил бы войну на два фронта.

В 1941 генерал-майор Аркадий Казаковцев, заместитель начальника штаба Дальневосточного фронта, признался своему товарищу генералу Петру Григоренко: "Если японцы вступят в войну на стороне Гитлера... наше дело безнадежно". Кроме того, если бы Япония напала на СССР в 1941, она не смогла бы напасть на США. Вероятно, тогда США пришлось бы вступить в войну значительно позже, в условиях еще менее благоприятных, чем зимой 1941-42. Если бы Советский Союз был разбит той зимой, удалось бы тогда сломить господство нацистов над Европой?

Как мы видели в предыдущей главе, поражение у Номонхана произвело на японцев глубокое впечатление. О нем хорошо помнили в японском Генштабе в 1941, и это был один из факторов, повлиявших на решение Японии не присоединяться к Германии в нападении на Советский Союз. Это решение не было неизбежным. Мог быть выбран другой вариант, ход войны изменился бы, и - если бы СССР был разбит в 1941-42 - изменилась бы мировая история.

Отвечать на вопрос "что если...?" означает строить предположение за предположением. И чем больше предположений, тем менее убедительными они выглядят. Цель этой книги - не пытаться переписать историю Второй Мировой Войны, но обосновать точку зрения, что Номонханский инцидент действительно был поворотным пунктом, или, если сказать более скромно, значительным, но часто недооцениваемым фактором в исключительно важной последовательности событий.

 

 

Номонхан и "ограниченная война"