Халхин-Гол/Номонхан 1939

На своих важных постах в Генштабе, используя те рычаги, которые позволяло гекокудзё, Цудзи и Хаттори энергично начали продвигать идею экспансии на юг и войны. В важной работе по переоценке японского пути к войне (From Marco Polo Bridge to Pearl Harbor: Who was responsible?), опубликованной в 2006, группа японских историков делает вывод: Цудзи и Хаттори "несли ответственность за планируемые операции и были сторонниками войны с США". Цудзи, редко действовавший по правилам, зашел настолько далеко, что организовал заговор вместе с лидером ультранационалистического движения Кодамой Йосио с целью убить премьера принца Коноэ, если последний преуспеет в попытке организовать личную встречу с президентом Рузвельтом, чтобы избежать войны. Генерал Танака Рюкити, который в 1941 был начальником бюро военной разведки в военном министерстве, после войны писал: "самым решительным сторонником войны с США был Цудзи Масанобу".

Было бы огромным преувеличением утверждать, что Цудзи и Номонханский инцидент являлись основными факторами, приведшими к войне между Японией и США. Однако можно с уверенностью сказать, что они внесли свой вклад. Мнение Инады о Номонханском инциденте, как о поворотной точке в политике Японии, заслуживает размышления.

 

Что если...?

 

Тем, кто полагает, что исторические события не являются предопределенными и неизбежными, будет интересно снова взглянуть на советско-японские отношения и обдумать некоторые альтернативные варианты их развития.

Что если бы в 1939 не было настолько серьезной японской угрозы советскому Дальнему Востоку? Если бы в 1939 не произошло серьезного советско-японского конфликта и напряженность на границе несколько уменьшилась, возможно, в результате того, что большая часть японских войск была бы вовлечена в наступательные операции в юго-западном Китае, или в результате более серьезной конфронтации Японии с британскими и французскими интересами, тогда и события в Европе могли развиваться по-другому. Если бы Сталин летом 1939 не столкнулся с угрозой войны на два фронта, тогда он располагал бы еще большей свободой действий в Европе. Не было бы такой необходимости добиваться соглашения с Гитлером и изоляции Японии. В этом случае выбор Сталина мог бы даже склониться в сторону англо-французского альянса. А Гитлер, не обеспечив нейтралитет СССР в 1939, возможно, не решился бы начинать войну. Если бы Сталин хотя бы создал видимость присоединения к антифашистскому блоку (пусть даже лишь формально, впрочем, о таком "союзе" говорил и Чемберлен), Германия, возможно, не рискнула бы начать войну. Вполне возможно, и даже более вероятно, что Сталин продолжил бы свою политическую игру в Европе, пытаясь разжечь конфликт между капиталистами-фашистами и капиталистами - буржуазными демократами - конфликт, от которого Сталин бы остался в стороне и получил бы наибольшую выгоду.

Что если Номонханский конфликт не произошел бы, или завершился бы иначе - например, вничью или ограниченной победой Японии, и Сталин все же подписал бы пакт с Гитлером? В таких условиях вполне возможно, что решение лидеров Японии начать экспансию на юг не было бы принято или, по крайней мере, состоялось бы гораздо позже. Если бы японцы не были разбиты Красной Армией у Номонхана и ко времени нападения Германии на СССР не решили начать экспансию на юг, тогда во второй половине 1941 они могли принять совсем иные решения. Япония, все еще уверенная в своем превосходстве над презренными большевиками, могла присоединиться к войне Германии против СССР, считая ее менее рискованной и более выгодной, чем войну с США и Великобританией.