Халхин-Гол/Номонхан 1939

Многие "активисты" из японского Генштаба не были заинтересованы в "разведывательном" аспекте Чжангуфэнского боя, но поддержали план Инады в основном потому что он предлагал атаковать советские войска, занявшие Чжангуфэн. Поддержка генерал-майора Хасимото была особенно важна, потому что он был начальником Оперативного Управления Генштаба - то есть непосредственным начальником Инады. Это бросает сомнения на точность интерпретации Инады. Даже если предположить, что действия генерала Суэтаки 29-31 июля действительно направлялись по плану "разведки боем", составленному Инадой, остаются другие серьезные вопросы. Редакторы уважаемого издания "Ген Дай Ши" ("Современные исторические документы") серьезно критикуют план Инады, приводя такие аргументы, что у японского Генштаба не было планов на случай массированного вторжения советских войск в Маньчжурию как результат этой "разведки боем". Подготовка к Уханьской операции началась в июне, заявляют они, и во время боев у Чжангуфэна Уханьская операция уже фактически началась. Ведущие авторитеты в области японской военной истории заявляют: "Но что если Советский Союз избрал бы этот момент для решительного вмешательства в японо-китайскую войну? Можно предположить, что Япония не смогла бы избежать опасности потери и Маньчжурии и Кореи, даже если бы японские войска прекратили Уханьскую операцию и были переброшены на север. В этом отношении можно сказать, что Япония играла с огнем".

И все же японские военные лидеры не хотели признавать, что "обожглись" у Чжангуфэна. Японский Генштаб, введенный в заблуждение ограниченными масштабами боя, заявил о нескольких "выученных уроках". Продемонстрированное превосходство (и количественное и качественное) советского оружия (артиллерия, танки, самолеты) было почти полностью проигнорировано. Невысокое мнение японских военных об эффективности Красной Армии так и не было пересмотрено. В конце концов, 19-я дивизия удержала свои позиции против имевших 3-4 кратное превосходство советских войск, не так ли? Кроме того, действия Суэтаки стали очередным примером того, как за самовольно развязанный конфликт, даже вопреки императорскому приказу, никто так и не был наказан. Это отсутствие разумного уважения к Красной Армии и к "ограничивающим" приказам из Токио было особенно сильно в Квантунской Армии, и год спустя это ей дорого обошлось.

В Кремле, очевидно, выучили важные уроки Чжангуфэна. Японская армия вела себя не так, как ожидали советские политики. Несмотря на все большую вовлеченность в войну с Китаем, японская армия не побоялась бросить вызов Красной Армии у Чжангуфэна. Если бы не вмешательство императора, инцидент мог бы перерасти в нечто куда большее. Это было тревожным напоминанием Сталину о том, что японская угроза на восточном фланге, казалось бы, нейтрализованная войной в Китае, все еще существовала. Что если сторонники войны с СССР в Токио и в японской армии одержат верх, и поднимут ставки, задействуя в новом конфликте большие силы сухопутных войск и авиации, и расширяя географическую зону конфликта? В виду политической ситуации в СССР и кризиса вокруг Чехословакии, в котором западные демократии не продемонстрировали намерений сопротивляться германской экспансии на восток, Москва, возможно, была бы вынуждена прибегнуть к дипломатическому урегулированию, чем рисковать полномасштабной войной с Японией. Так что можно сказать, что не только Япония "играла с огнем" у Чжангуфэна.

В конце концов, на этот раз в Токио решили проявить сдержанность, и японцы отступили. Но Корейская Армия - не Квантунская Армия, и неожиданно упорное сопротивление войск Чан Кайши не сможет связывать главные силы японской армии бесконечно. Кроме того, за советской тактической победой у Чжангуфэна через несколько недель последовало стратегическое поражение в Мюнхене, приблизившее германские войска к советским границам. Призрак одновременного германо-японского нападения, несомненно, тревожил охваченный паранойей разум Сталина, хотя, как кажется, по крайней мере, Сталин был удовлетворен тем, как завершился конфликт на озере Хасан.

11 августа, в день, когда было заключено соглашение о прекращении огня, премьер Коноэ в разговоре с бароном Харадой упомянул об инциденте: "Пока тучи разошлись, но теперь мы должны быть более осторожны". Но в штабе Квантунской Армии сделали совершенно другие выводы. Вскоре после прекращения огня Квантунская Армия стала настаивать, чтобы маньчжурский выступ и высота Чжангуфэн (уже занятая советскими войсками) были выделены из зоны ответственности Корейской Армии и официально переданы Квантунской Армии. Власти в Токио согласились, и 8 октября 1938 ответственность за этот район была возложена на Квантунскую Армию. Даже начало осенних заморозков не остудило желание мести, тлевшее в штабе Квантунской Армии.

 

 

 

Глава 4

Номонхан: подготовка