Халхин-Гол/Номонхан 1939

Некоторые товарищи по оружию Жукова вспоминают его как представительного и харизматичного начальника, который в хорошее время любил играть на аккордеоне и приглашал их выпить и спеть с ним. Но во время тяжелых боев на первый план выходила его суровость и горячий нрав. Жуков вызвал полковника Алексеенко к телефону. Когда командир северной группы выразил сомнение в возможности взять высоты немедленно, Жуков выругал его и отстранил от командования, назначив командовать его начальника штаба. Когда, спустя несколько часов, Жуков позвонил еще раз и узнал, что и второй командир медлит со штурмом, то отстранил и его, и послал офицера из своего штаба принять командование северной группой. Мы не знаем точно, какими эпитетами охарактеризовал Жуков двух неудачливых офицеров, отстраненных от командования, но, судя по более поздним свидетельствам, выражение "бесполезный мешок дерьма" было еще не самым резким из тех, которыми он "награждал" подчиненных, даже генералов, плохо справлявшихся со своими задачами. Той ночью, получив подкрепления в виде 212-го воздушно-десантного полка, тяжелой артиллерии и огнеметных танков, северная группа возобновила штурм высот Фуи.

К тому времени враг превосходил измученных японских защитников во всем. Советские снаряды сыпались градом - со скоростью два снаряда в секунду. Когда последние японские орудия были разбиты, у солдат подполковника Иоки не осталось эффективных средств борьбы с огнеметными танками. В нескольких милях от высот Фуи полковник Суми видел, как японские позиции на них окутались клубами черного дыма, в котором вспыхивали струи красного пламени, "словно языки змей".

После ночи 22 августа японские грузовики с боеприпасами, водой и продовольствием больше не могли прорваться к высотам Фуи. На следующий день радиостанция подполковника Иоки, его последняя связь с 23-й дивизией, была разбита. Его уцелевшие солдаты сражались стрелковым оружием и гранатами, и той ночью в штыковом бою отбили атаку советской пехоты. К 24 августа у Иоки оставалось лишь около двухсот боеспособных солдат. Советские танки и пехота прорвали его оборону в нескольких пунктах, заставив его уменьшить оборонительный периметр. На восточном краю высот поднялись красные флаги. Иоки собрал уцелевших офицеров на своем командном пункте, чтобы обсудить последние меры обороны. У защитников оставалось очень мало боеприпасов и почти не осталось пищи и воды, их положение было безнадежным. Но Иоки продолжал удерживать оборону, хотя его солдаты были отрезаны от остальных сил 23-й дивизии, и могли продержаться лишь еще несколько часов. У него был приказ оборонять высоты Фуи до последнего солдата. Некоторые из его подчиненных офицеров заявили, что дальнейшая оборона не только безнадежна, но и бессмысленна. Они предложили подполковнику Иоки прорваться ночью на соединение с 23-й дивизией, и, получив подкрепления, отбить высоты позже. Столкнувшись с таким ужасным выбором, молодой подполковник вытащил пистолет и попытался застрелиться, но ему помешали офицеры, умолявшие его отдать приказ об отступлении. Не в силах допустить, чтобы все его солдаты были разорваны на куски и сожжены огнеметами, Иоки приказал покинуть высоты без приказа командования и прорываться на восток. Тем раненым, которые не могли идти, раздали гранаты с приказом подорвать себя, но не попасть в плен. Ночью 24-25 августа после захода луны, и когда внимание советских войск было отвлечено боями южнее, остатки группы Иоки сумели выскользнуть из кольца, и на следующее утро встретили патруль маньчжурской кавалерии, который вызвал грузовики, доставившие измученных японских солдат в Чаньчуньмяо в сорока милях от района боев. Советские солдаты, занявшие высоты Фуи 25 августа, нашли более шести сотен трупов японских солдат и офицеров.

После захвата стратегических высот Фуи советская северная группа начала охватывать северный фланг японцев, двигаясь на юг и восток от высот к Номонхану. Спустя день после падения высот Фуи части советской 11-й танковой бригады соединились с частями 8-й мотоброневой бригады из южной группы в районе Номонхана. Вокруг японской 6-й армии сомкнулось стальное кольцо.

Когда северный и южный фланги японской группировки развалились под беспощадными ударами Жукова, 6-я армия перестала существовать как единая сила. К 25 августа японские войска в районе Номонхана были полностью отрезаны, и организованное сопротивление продолжалось только в трех окруженных очагах. Остатки двух батальонов "бригадной группы" генерала Мориты 25 августа попытались возобновить свой злополучный контрудар, но смогли продвинуться лишь на 150 ярдов, попали под удар советской артиллерии и танков, и понесли еще большие потери, чем за день до этого.

Единственной надеждой для окруженных японских войск оставалось ожидание помощи от Квантунской Армии, которая должна была прорвать советское окружение снаружи. Однако войска Квантунской Армии были рассредоточены по всей Маньчжурии, и вследствие нехватки грузовиков невозможно было даже быстро перебросить в район боев 7-ю дивизию из Хайлара.