Халхин-Гол/Номонхан 1939

Многие годы советские и монгольские власти признавали со своей стороны потерю 9 284 человек - явно заниженная цифра. Согласно детальному подсчету потерь по подразделениям, опубликованному в Москве в 2002 (М. Коломиец "Бой у реки Халхин-Гол"), общие потери советской стороны составили 25 655 человек (9 703 убитых, 15 952 раненых) плюс 556 человек монгольских потерь. Возможность того, что советские потери могут быть выше японских, может являться результатом ожесточенности японского сопротивления или характера действий Жукова, готового нести большие потери ради выполнения поставленной задачи. Тем не менее, неоспоримым является тот факт, что Красная Армия провела впечатляющую демонстрацию своей силы, а Квантунская Армия потерпела серьезное поражение. Советские и японские источники согласны в том, что ввиду разгрома войск Комацубары и господства в воздухе советской авиации, если бы Жуков решил наступать от Номонхана на Хайлар, японские войска в районе могли оказаться в очень тяжелом положении. Хайлар был бы потерян, и вся западная Маньчжурия оказалась бы в серьезнейшей опасности.

Но хотя это было осуществимо в военном плане, у Москвы не было таких намерений. 1-я армейская группа Жукова остановилась на границе, на которую претендовала МНР. В это время, по словам японского историка, командование Квантунской Армии "окончательно потеряло голову".

События на поле боя в буквальном смысле привели в ярость штаб Квантунской Армии. Особую тревогу вызывала судьба полковых знамен. В частности, в штабе опасались, что полковник Ямагата не успел должным образом уничтожить императорскую эмблему на знамени 64-го полка, и она могла попасть в руки врага. Тысячи убитых и раненых были брошены на поле боя. Чтобы "сохранить лицо" и продолжать "оказывать давление" на СССР, требовался быстрый и мощный контрудар.

В штабе Квантунской Армии в Синцзине решили начать полномасштабную войну против СССР "здесь и сейчас". В состав 6-й армии предполагалось включить 7-ю, 2-ю, 4-ю и 8-ю дивизии и всю оставшуюся в Маньчжоу-Го тяжелую артиллерию для решительного наступления. Осознавая свою слабость в бронетехнике, артиллерии и авиации, в штабе Квантунской Армии поспешно разработали план, по которому основой наступления должны были стать ночные атаки - начать их собирались уже 10 сентября. Этот план являлся абсурдным по целому ряду причин. 10 сентября было абсолютно нереалистичной датой для начала наступления, учитывая нехватку транспорта у Квантунской Армии. Очевидно, что составители плана едва ли думали о том, что будет делать Красная Армия в дневное время с ее превосходством в танках, артиллерии и авиации. Кроме того, было настоящим безумием начинать крупномасштабное наступление в северо-западной Маньчжурии осенью, когда крайне холодная погода вскоре должна была исключить все наступательные действия. Похолодание действительно наступило очень быстро, и первый снег в районе Номонхана выпал уже 9 сентября. И наконец, "союзник" Японии - Германия только что заключила пакт с СССР. Япония оказалась в дипломатической изоляции.

Все эти факты были известны в штабе Квантунской Армии, но работа над планом наступления все равно продолжалась. Понимая, что если они начнут наступление осенью, "крайне холодная погода вскоре сделает крупномасштабные операции невозможными", офицеры штаба Квантунской Армии известили Генштаб, предлагая "максимально использовать зимние месяцы и мобилизовать всю японскую армию для решительной борьбы против СССР весной" (цитата из письма подполковника Терады полковнику Инаде из оперативного управления Генштаба).

Но на этот раз у Квантунской Армии не получилось ввергнуть Японию в новый крупномасштабный конфликт с непредсказуемыми последствиями. Военная катастрофа у Номонхана совпала с еще более далеко идущей дипломатической катастрофой, какой был для Японии Пакт Молотова - Риббентропа. Политический курс, который так энергично отстаивали офицеры Квантунской Армии и их единомышленники - "ястребы войны" в Токио - военный союз с Германией против СССР - был дискредитирован самым драматичным образом всего за одну неделю. Военное и политическое поражение ошеломило и привело в ярость сторонников прогерманской политики. Правительство премьера Хиранумы Киитиро ушло в отставку 28 августа. В Генеральном Штабе и военном министерстве стали господствовать - по крайней мере, временно - более осторожные взгляды.