Халхин-Гол. Первая победа Жукова

Батарея капитана Грача прекратила стрельбу, мешали бежавшие по склону красноармейцы. Астахов понял, что надо спешить. Его взвод сближался с траншеей, но прежде чем достиг её, упали ещё два-три человека. Остальные прыгали в полузасыпанную траншею, там началась схватка. Траншея не лучшее место для штыкового боя. Кто не мог развернуть винтовку, бросал её и кидался на врага с голыми руками. Байкальский охотник Савелий Балакин, как всегда, действовал быстро и умело. Заколол штыком капрала и теснил другого японца. Драка завязалась жестокая, взводу требовалась помощь.

Василий Астахов увидел в окопе пулемётный расчёт. Не обращая внимания на схватку у себя за спиной, унтер-офицер размеренными очередями прижимал к земле атакующий взвод Сергея Логунова. Кто-то упал, другие искали укрытие. Молодой лейтенант упрямо продолжал бежать вперёд и вёл за собой часть бойцов.

Астахов выстрелил из пистолета несколько раз подряд. Унтер-офицер обвис, не выпуская рукоятки, ствол задрался вверх. Помощник с запасной кассетой попятился. Он знал, что в горячке боя русский командир сейчас добьёт и его, но покидать пулемётный окоп не имел права. Удар штыком опрокинул солдата рядом с унтер-офицером.

Бой в траншее завершился, когда с левого фланга в неё спрыгнули красноармейцы третьего взвода во главе с Иваном Сорокиным. Лейтенант вёл их короткими перебежками, тоже угодил под пули, но отделался малыми потерями. Бойцы действовали умело, а главное – подоспели вовремя. Через четверть часа всё было кончено. В траншее и вокруг неё лежали тела убитых японских солдат. Как всегда, в плен они не сдавались, взяли живыми всего двоих.

– Не надоело вам за императора подыхать? – спрашивал старший лейтенант Назаренко. – Небось, дома родители, братья-сёстры ждут.

Оба пленных стояли перед русским офицером навытяжку, один пошатывался, был ранен.

– Садитесь, чего тянетесь? – махнул рукой Назаренко. – Для вас всё кончилось, а нам ещё воевать.

Раненый солдат опустился на песок, а другой, постарше, проговорил с сильным акцентом:

– Я думаю, скоро всё кончится.

– О, ты русский знаешь? – удивился старший лейтенант.

– Немного… Кто желал, тех учили.

– Ну и как настрой у солдат? Надоело воевать?

– Долг… мы выполняем долг. Сами видите, никто не сдаётся.

Он обвёл рукой траншею, где вповалку лежали тела убитых японцев. У некоторых и после смерти сохранилось на лицах выражение злости. Другие ушли, страдая от смертельных ран, возможно, с облегчением.

– А чего же ты сдался, вояка хренов?

– Так получилось…

– Полючилось, – передразнил его Назаренко. – Ладно, живи. Эй, кто там, перевяжите раненого и отведите пленных к начальнику штаба.

В траншее Василий Астахов неожиданно встретил санитарку Люсю Гладкову.

– Ты откуда взялась? Вроде при штабе была, – удивился лейтенант.

– При штабе батальона, – уточнила санитарка. – Много раненых, меня направили в ваше распоряжение. Вот, ползаю по склонам, делаю перевязки.

Астахов знал, что Люсю взял под своё покровительство комиссар Боровицкий, спит с ней. На войне такое случается, ничего особенного. Но почему комиссар послал её на поле боя? Для девушки здесь не место. Санинструктор Федулов на что осторожный мужик, а выбыл с тяжёлым ранением. Угодил под пулемётную очередь санитар, долго ли продержится Люся? Предупреждая ненужный вопрос, девушка торопливо заговорила:

– Василий, ты себя береги. Таня тебя ждёт.

Оба понимали, что слова сочувствия всего лишь слова. Как убережёт себя взводный командир – в кустах, что ли, отсидится? Да и Люся, торопясь остановить кровь и перевязать раненых, полчаса назад едва не угодила под пули. Они хлестнули рядом, разбрасывая фонтанчики сухой земли, а одна пробила санитарную сумку. Испугаться Люся не успела. Страх пришёл позже, а тогда она равнодушно загадала: «Только не в ногу, которую могут ампутировать. Лучше уж наповал, без боли и мучений».

На передний край её направил комиссар полка. Приказал резко и безапелляционно:

– Отправляйся во второй батальон. Там потери, а санитаров не хватает. Санинструктора в шестой роте убили.

Боровицкий хотел поправить своего руководителя, что санинструктор не убит, а ранен. Люсю можно послать в полковую санчасть, где она очень пригодится – медик опытный. Однако благоразумно промолчал. Бои по уничтожению окружённой группировки идут жестокие, начальство взвинчено. Даже штабных направляют в стрелковые батальоны, заменять выбывших командиров рот и взводов.

Смягчая тон, комиссар полка пояснил, словно оправдываясь перед девушкой:

– Санитары не справляются. Так что тебе лучше там быть, людей спасать.

– Так точно, – ответила Люся.

Свои вещи и небольшие подарки Боровицкого она оставила в землянке связистов.

– Сохраним, Людмила, – пообещали они. – Удачи тебе.

– И вам тоже.

– Главное, вперёд других не лезь.

– Как получится…

Опытные связисты знали, что ничего хорошего девушку не ждёт. Бои идут ожесточённые, там не щадят ни раненых, ни санитарок.

Борис пытался её проводить, Люся замотала головой.

– Не надо, там стреляют.

– Что я, в атаку не ходил? – обиделся батальонный комиссар.

Санитарка в ответ промолчала.