Халкидонские лилии

Октябрь на страже. Близится Покров.
Парад светил поёт согласным хором,
что видит мир над розою ветров
Владычицу с воздушным омофором.
Откуда ж эти слёзы из-под век
и привкус в слове горечи — откуда,
когда трава, и зверь, и человек
живут одной надеждою на чудо?
Ответа нет. Но ты иди туда,
где жёлтый ветер пыль несет
                        с Востока,
где оживляет беглая вода
заржавленные жилы водостока,
где снег уже не тает на губах,
но соль блестит на досках мокрых
                        палуб,
где смерть в гробах и влага в желобах
не издают ни возгласов, ни жалоб,
где цвйта крови сладкое вино,
как свет заката в облаке багровом…
Пришел октябрь. Так что нам суждено
увидеть и узнать перед Покровом?

Сон

Какой-то шум, как будто шум дождя,
тревожит слух, а зрение тревожит
причина шума. Шляпка от гвоздя
блестит на солнце. Гвоздь забит,
                        быть может,
совсем недавно. Плоть повреждена,
сочится кровь, цветком ужасным рана
цветёт, она влажна и солона.
На жертвенный алтарь ведут барана.
Отчётлив след раздвоенных копыт,
и кровь по телу движется рывками,
а мозг не спит, но думает, что спит
и видит сон: луна за облаками скрывается.
Священник держит нож
и отделяет голову от тела,
в большую чашу сцеживает кровь.
По коже овна пробегает дрожь,
когда душа от плоти отлетела.
В печи огонь пылает, как любовь.
А дым то спит, то в небо скачет
                        белкой.
Обсыпанный содомской солью мелкой,
горит, благоухая, сладкий тук.
Ты вдруг проснёшься, словно от укуса:
просвечивает вновь сквозь кожу рук
прообраз крестной смерти Иисуса.

Два разговора о смысле жизни

1.

Это неба полотенце. Это речка. Это лес.
Это тихий плач младенца. Это ангел. Это бес.
Это вышиты на ткани солнце, звёзды и луна.
Это жизнь моя на грани то ли смерти, то ли сна.
Волк, как ветер, завывает. Как луна, вода блестит.
Бог лицо от нас скрывает. Мать дитя своё растит.
Это травы зреют в поле, это зверь живёт в неволе,
привыкая к новой роли, в небе бабочка гостит.
Ах, давно ль она дрожала, потому что червячком
на сырой земле лежала то ли навзничь, то ль ничком?
И имела вид наивный, и смеялась надо мной,
а теперь, как ангел дивный, держит крылья за спиной.

2.