Халт

Все склонили головы. По красной ковровой дорожке, делящей зал на две равные части, прошел Огай. На сей раз он держал голову высоко поднятой, спину – прямой и шел уверенным, твердым шагом, но в глубине его серых глаз Халт заметил страх. Правитель подошел к трону вплотную, поднявшись на пять ступеней, но не сел. Вместо этого он развернулся и заговорил. Голос гремел, отражаясь от стен и потолка так же, как до этого гомон толпы. Казалось, он раздается со всех сторон одновременно. Огай говорил о тяжелых временах, о недовольстве, витающем в воздухе, о том, что стычки между расами не дают развиваться городу. Призывал к объединению, говорил, что только вместе есть шанс выстоять против внешних врагов, которые, конечно, накинутся на город в тот же миг, как увидят, что он ослаб.

– Стервятники никогда не прочь поживиться слабым и беспомощным. Но в своей слабости виноваты только мы! Мы сами делаем себя беспомощными, выясняя, чья раса выше, умнее, благороднее. Самым умным и благородным же будет признать, что все расы равны, все достойны жить, работать, получать жалованье и не бояться ходить по кварталам ночью. Да, я знаю, есть недовольные существующей властью, которые спят и видят, как бы ее снять. Но пусть они подумают, что будут делать дальше. Ведь если они победят, у них тоже появятся недовольные. Стоит заняться дележкой власти – и ни на что другое времени уже не останется. Погрязнув во внутренних разборках, мы дадим оружие внешним врагам. Неужели мы хотим войны и крови? Неужели ради этого мы готовы рискнуть жизнями наших жен и детей?

Халт ждал, к чему ведет Огай, и восхитился, услышав слова, ради которых и произносилась эта речь. «Настоящий политик!» – подумал сын Глойфрида.

– Чтобы показать вам пример того, как работать в команде, сплотить всех вне зависимости от расы, роста и цвета кожи, я ввожу в Совет пяти гнома! До сих пор в Совете были только люди, и они старались мудро и честно управлять всеми областями жизни города. Но я считаю, что другие расы способны к этому ничуть не хуже! Кто, как не гномы, знают все тонкости горного и шахтерского дела? Кто, как не они, производят антракасскую сталь, куют мечи и доспехи, известные далеко за пределами Альтерры? Сегодня я хочу представить вам новый род, который будет контролировать добычу руды, – Гримсоны! С этой минуты в Совет пяти входит Торион Гримсон, сын Валфира Гримсона.

Таран подошел к Огаю и склонил голову. Послышались приглушенные перешептывания. Мало кто ожидал такого поворота событий; представители знатных людских родов не могли понять, как реагировать и что это принесет им. Альвы же зароптали чуть ли не в голос: они и людишек-то еле терпели, а тут гномы в Совете! Да такого за сто лет никогда не было! Но тут послышались редкие аплодисменты гномов; их подхватили, и вот уже все присутствующие рукоплескали мудрому решению главы города.

– Какой ход! – восхитился Халт, хлопая вместе со всеми.

Ванда кивнула:

– Смотри и учись. Тебе это понадобится.

Огай вышел – его проводили, склонив головы, – и в зале начались разброд и шатание. Большинство в голос принялись обсуждать решение правителя. Потомок Хагена, выбираясь в коридор, слышал и возмущенные мнения, и восторженные. Кто-то восхищался умом наместника, так ловко сгладившего всем известные противоречия между гномами и людьми; другие считали, что, вступив на эту дорожку, можно зайти в болото, где все и утонут.

Уже почти у двери Халта поймали за рукав. Он напрягся и обернулся, готовый дать отпор, но никого не увидел. За рукав дернули еще раз. В толпе людей и альвов гномам приходилось несладко: они не только ничего не видели и дышали в спину впереди стоящим – но и их не замечали, наступая на ноги и пиная коленями.

– Сегодня в полночь приходи к шахтам. Мы устроим встречу с рабами Арены, – негромко произнес Умник.

– Спасибо. Я приду, – ответил Халт.

И оба растаяли в толпе.

За этот день тан вымотался дочиста. Голова казалась набитой требухой, ничего не соображала, тянула вниз. Хотелось лишь рухнуть на кровать и уснуть или хотя бы пропустить пару кружек – снять напряжение. Но даже о пиве можно было лишь мечтать: на встречу с рабами Арены нельзя прийти подвыпившим.

Аннет тоже клевала носом: встали сегодня рано, вчера легли поздно, но это была обычная усталость, с которой несложно справиться. В отличие от Халта, ей не пришлось заключать убийственный договор с неизвестным магом, узнавать, что все, во что верил, – лишь мираж, и разрабатывать план по захвату цитадели. Да и на полуночной встрече присутствовать не обязательно.

– Иди лучше выспись, кто знает, когда в следующий раз это получится, – сказал Халт.

К его удивлению, Аннет сразу согласилась. Тан уже привык, что девушка все время фыркала на такие предложения, настаивая на том, чтобы быть рядом. Но сейчас не было сил задумываться о ее странной покладистости.

– Я заеду к Драге, она должна помочь мне взбодриться, – продолжил он, и Аннет лишь кивнула.