Хам и хамелеоны. Том 2

— Со мной было… Трое, — сказал капитан.

Федоскин, будто не услышав вопроса, молча пошмыгивал носом в своем углу. Но тут и до него, очевидно, дошло, что именно об этом накануне говорила фельдшерица Эмма; она понимала чеченскую речь и иногда рассказывала о том, что слышит в лагере из разговоров хозяев. Ему и Степану Эмма рассказывала о ссоре, произошедшей между чеченцами из-за того, что двое офицеров, на днях попавшиеся боевикам в руки — и, если Эмма правильно поняла, произошло это прямо в Грозном, — были насмерть забиты прикладами по дороге в лагерь. От офицеров решили избавиться, потому что они не помещались в багажнике одной машины…

Воспаление легких, перелом запястья левой руки, вывих голеностопного сустава и отек лица, кроме того, ушиб затылка, полученный от удара прикладом, ссадины, синяки по всему телу и, судя по другим симптомам, которые подмечала Эмма, еще и сотрясение мозга — на его теле не осталось живого места. И тем не менее все вокруг, в том числе фельдшерица, считали, что капитан еще легко отделался.

Кости черепа не были повреждены. Несмотря на головокружение, шум в ушах и неровный пульс, при нормальном постельном режиме, при минимальных дозах мочегонных средств — других препаратов на лечение в лагере не отпускали, — последствия сотрясения должны были свестись к минимуму. Гораздо более серьезные опасения у Эммы вызывало запястье Рябцева. Лагерный «интендант» поскупился на гипс, на руку пришлось наложить шину, примотав бинтом обычную дощечку, и кость могла срастись неправильно…

По зрительным ориентирам, а также из всего того, что он уже слышал за эти дни, пытаясь высчитать в уме местонахождение лагеря, капитан Рябцев не мог прийти к однозначному выводу. К югу от Бамута, где-то в среднем поясе гор… — с этим была полная ясность, это знали все пленники. Но где именно? К востоку от Джайрахского ущелья? Рядом с Ингушетией? На границе Сунженского и Назрановского районов?

Ни Эльбрус, ни Казбек с территории лагеря не просматривались. Правда, с восточной стороны виднелись покрытые снегом склоны. Но это могло быть что угодно. Не отроги ли хребта Цорилам? Однажды доводилось разглядывать этот хребет на карте: он находился к юго-западу от Грозного, и название почему-то запало в память. Цориламская горная гряда могла проходить действительно недалеко. Не исключено, что южнее. Возможно, что грузинская граница тоже в двух шагах. Тянулась где-то здесь и настоящая дорога, поскольку, несмотря на снежную зиму, в лагере принимали машины с повышенной проходимостью. В отдаленной высокогорной местности автотранспорт вряд ли смог бы перемещаться в зимнее время: проселочные дороги давно завалены снегом. Где-то поблизости должны были находиться и населенные пункты, и сектора, контролируемые федеральными войсками, — неслучайно территорию столь тщательно маскировали. Однако сотовая связь в лагере не работала, мобильными телефонами никто не пользовался.

Большая часть укреплений была отстроена на отлогой стороне лесистого склона и, судя по трудозатратам, еще в «ичкерийский» период, когда на строительные работы выделялись средства. Фортификационно-земляные сооружения, окаймлявшие лагерь по периметру, жилые блиндажи и хозяйственные постройки, врытые в землю укрытия для машин, конюшня, вольер для собак и даже оборонительные сооружения, ходы сообщения с обшитыми стенками, снабженные трапиками, да и наблюдательные сапы, выходившие к краям леса и обрывам… — повсюду, где возможно, укрепления даже обнесли сетью. В некоторых местах масксеть лежала в несколько слоев. Присыпанные снегом и кое-где не выдерживающие тяжести и обваливающиеся искусственные навесы покрывали практически всю жилую территорию.

Как Рябцев вскоре вывел для себя, особенно тщательной маскировке подвергалась северная и восточная зона лагеря — там находились гроты и блиндажи командиров. Меры безопасности строго соблюдались во всем. Топили осторожно. Дым развеивали. В дневное время перемещения по территории ограничивались до минимума. И хотя это внешнее «вымирание» сковывало хозяйственную деятельность, бывали дни, когда из землянок, сообщавшихся меж собой траншеями, вырытыми в полный профиль, никого не выпускали до наступления темноты. Сами хозяева по лагерю разгуливали в белых балахонах. Правило соблюдалось жестко. Некоторые чеченцы носили чистые армейские маскхалаты.

Обнаружить такое зимовье наугад было бы сложно. Съемку с воздуха пришлось бы рассматривать через лупу. С другой стороны, казалось очевидным, что местонахождение столь обжитой зимовки не могло оставаться вне ведения федеральных служб разведки и топографии…