Хамелеон и Бабочка

Не разрывая поцелуя, Максим приподнял Зою под ягодицы и посадил прямо на стол с мукой. Вжикнула молния, он снял с неё кофту. Попытался так же ловко подцепить эластичный рашгард, но это оказалось непростой задачей. Кое-как он сдвинул плотный край, но рукава сидели плотно, никак не хотели стягиваться.

Он отстранился, поднял руки Зои вверх.

— Бесовская одёжа. Не получается раздеть медленно и красиво, я словно кожу с тебя сдираю.

Зоя вздрогнула, именно так она себя и чувствовала: словно он с неё кожу сдирает, обнажает не просто тело, но и душу. И это было чертовски больно. Она попыталась вернуть рашгард обратно, но Максим покачал головой, всё-таки расправился с ним и отбросил в сторону. Его пальцы коснулись резинки тайтсов. Здесь его ждала та же проблема. С бёдер эластичный материал кое-как стянулся, но каждую штанину он снимал долго, растягивая в длинный пружинистый чулок. Зоя держалась за край столешницы и никак ему не помогала, разве что ногу подняла и выпрямила.

Максим стянул лосины и отправил их к остальной одежде. Оглядел Зою с макушки до пяток, и его глаза восхищённо блеснули.

— Какая же ты красивая. Ты хоть понимаешь, насколько ты охренительная? А какая кожа… бархатный шоколад, кофейный мусс, пудровый трюфель. А волосы, — он потянул за локон у виска — карамельная паутина.

Он задержался взглядом на спортивном топе на молнии и удовлетворённо улыбнулся. За мучения со спортивной одеждой был награждён быстро снимающимся нижним бельём. Он помнил, что кожа на груди у Зои чуть светлее — капучиновая, и сейчас собирался убедиться в этом при ярком свете.

Но Зоя не позволила снять с себя нижнее бельё, чуть сдвинулась к краю стола и потянулась к рубашке Максима. Расстегнув пуговицы, спустила ткань с плеч, помогла выпутаться из рукавов. На лицо не смотрела, упёрлась взглядом в ямку между его ключицами. Рассматривала гладкую кожу и мышцы под ней. Максим намеренно выпрямился, позволил оценить его мускулатуру, знал, что Зоя обязательно обратит внимание даже на те мышцы, название которых он не знал.

Она распознала этот момент самолюбования, но промолчала, нарочно поскупилась на комплимент. Немного отодвинулась назад и случайно угодила рукой в кастрюльку с белковым кремом. Тряхнула кистью и виновато улыбнулась. Не придумав ничего лучше, поставила белый отпечаток прямо на его груди и вытерла остатки о джинсы на бедре.

Максим опустил взгляд на белый оттиск ладони.

— Сама напросилась.

Он развёл её колени в стороны и рывком притянул к себе. Снова поцеловал, в этот раз мучительно нежно, до искр в глазах. Краем сознания Зоя заметила, что он избавился от оставшейся одежды. Где-то между поцелуями раздел и её. Сладкий крем, угодив на пальцы Максима, вскоре оказался и на других участках кожи: на её груди, на шее, на бёдрах.

Зоя зажмурилась, в последний раз постаралась его оттолкнуть, хотя понимала, он уже не остановится и не отпустит её. Максим даже не шелохнулся и, конечно же, не отступил.

Таким эмоциональным способом он надеялся привязать к себе Зою, отрезать путь в прежнюю жизнь. Это для мужчин секс может быть просто эпизодом, а для женщин это почти всегда событие. Причём событие на чувственном уровне. Слушать его Зоя не желала, только так он мог показать, что не отдаст её ни Антону, никакому другому мужчине. Теперь она принадлежит ему. Только ему.

Зоя легла на прохладный стол, лопатками почувствовала пушистую муку и островки липкого крема. Она отдала своё тело с отчаянной решительностью и уже сейчас жалела о собственной слабости. Ощущая поцелуи на коже и нежные прикосновения, она какое-то время не двигалась, повернув голову, смотрела на стеклянную дверцу большого холодильника. За прозрачной перегородкой виднелись заварные пирожные, торты и меренговые рулеты. Зоя горько усмехнулась: действительно «Зойкина слабость».

Фрагмент из записной книжки Максима «Путь к сердцу женщины». Трубочки с белковым кремом.