Хамсин

Не слышит. Торопится добраться до места. Ну ничего, осталось, наверное, немного, подбадривал себя Хамсин. Негнущимися пальцами он вытащил еще одну спичку, зажег ее и взглянул на термометр — минус двенадцать. И становилось все холоднее.

Хамсин подполз к задней дверце и, с трудом поднявшись, несколько раз ударил по ней плечом. Он так закоченел, что почти не почувствовал боли, когда о защелку ссадил себе кожу. В изнеможении он опустился на коробки. Его трясло. Надо было собраться с силами и вновь стучать, стучать, стучать без передышки, пока его не услышат.

Он вытащил свое оружие и попытался согнуть скобу на двери. Но латунная полоска гнулась: скоба была стальной и массивной.

Под колесами заскрипел гравий, и рефрижератор запрыгал на ухабах. Хамсин поднял голову, прислушался. Это не город. Куда его завезли?

Зашипели воздушные тормоза. Машина остановилась. Хамсин закричал — хрипло и отчаянно, зашлепал заледеневшими ладонями по полу, по борту, по ящикам.

Урчание мотора прекратилось. Хлопнула дверь кабины. Только ровно и бесстрастно постукивал компрессор.

И Хамсин все понял. Выманить его из гостиницы и загнать в этот ледяной капкан — таким был изуверский план О’Коннора. Когда он бежал от Интерпола и людей из «Центр-Альфа», когда искал путь к спасению, ему этот путь подсказали. То был тонкий расчет, основанный на знании навыков и психологии его самого, Хамсина.

Он должен был не просто умереть, а исчезнуть с лица земли. Без следа, без возврата. Труп в рефрижераторе, где-то в предместье Рима. Без документов. Скорее всего, убит мафией — это один из ее приемов…

И тут он вспомнил про виски в заднем кармане брюк. Виски был теперь ледяным, но алкоголь должен ему помочь. Хоть немного.

Он выпил все, что оставалось во фляжке. Ему показалось, что все его внутренности запылали, потом желудок пронзила острая боль. Он повалился на коробки и стал растирать оледеневшими руками себе лицо, шею и уши. Но очень скоро устал. Понял, что толку от этого мало.

Хамсин лежал на коробках. Лежал долго. Ему казалось, что он медленно поднимается вверх, к облакам, которые постепенно закрывают от него и землю, и весь небесный свод…

Часть IV. Рождество в семье Бертини

19

В 1980-е годы Иль-Пино, северо-западное предместье Рима, стало одним из самых шикарных мест в округе. Довольно многие римляне, разбогатев на торговле или ресторанном бизнесе, покупали тут большие особняки или даже поместья у обедневших аристократов и создавали гостиницы, клубы или даже «курорты» — парковые зоны с цветниками, бассейнами, спортивными площадками, ресторанами и роскош ными коттеджами. На парковке одного из таких курортов под названием «Галилео» можно было в воскресный день увидеть два десятка автомобилей, каждый из которых стоил целое состояние, причем примерно на четверти этих автомобилей красовались дипломатические номера.

В Иль-Пино, что значит «сосна» по-итальянски, дома были большие и с солидными участками, перед ними росли пальмы, а бассейны окружали клумбы с экзотическими цветами. Только примерно в половине из этих домов владельцы жили круглый год; прочие приезжали сюда только в выходные — благо из центра Рима в Иль-Пино можно было в такие дни доехать за полчаса. Короче говоря, Иль-Пино был тогда островком благополучия в стране, где большинству населения жилось нелегко.

Исключение из правил в самой зажиточной части Иль-Пино составляли две совсем небогатые семьи, жившие на улице, кончавшейся просто на большой поляне. Два их дома стояли друг против друга, разделенные грунтовой дорогой. Трудно было бы найти во всем районе два дома, которые так отличались бы друг от друга, как эти. Один, трехэтажный, был сложен из камня и, вероятно, был построен в начале девятнадцатого века, если не раньше. Второй, двухэтажный, кирпичный, с высокой крышей, был не такой старый: считалось, что его строили в середине двадцатого века. К каждому дому примыкали огромный амбар и навес на несколько машин.

Разница между семьями была прежде всего количественная. В кирпичном доме жила маленькая пожилая семья: синьор Бастиано Альфани и его жена. А в старом доме жило одиннадцать человек: синьор и синьора Бертини, две их дочери с мужьями и детьми, их четырнадцатилетний сын Пьетро, племянница главы семьи и свекровь одного из его зятьев. Разница в возрасте между дочерьми была всего в два года, и обе вышли замуж почти одновременно: одна за водителя туристического автобуса, а вторая — за молодого капитана карабинеров. Обе молодые семьи жили сначала отдельно, занимая маленькие квартирки в центре Рима, а синьор Чезаре Бертини, его жена Карла, сын Пьетро и Роберта Бертини, племянница Чезаре, обитали в маленьком домике на краю Иль-Пино.