Хамсин

Лобо приехал на улицу Принципе Амедео в 10.20. Американское посольство, огромное, помпезное здание в стиле итальянских палаццо XVIII века, было окружено высокой стальной оградой, но он повесил на нагрудный карман пиджака специальный пропуск, и морские пехотинцы, козырнув, впустили его машину на территорию. Совещание было назначено на одиннадцать часов, но Лобо был уверен, что все соберутся по крайней мере на двадцать минут раньше. Он не ошибся. Дежурный офицер провел его на второй этаж, где в так называемом Голубом салоне уже сидели восемь человек. Места посла и его гостя, заместителя директора Интерпола, пустовали: его угощали в кабинете Мэддисона.

Лобо раскланялся со всеми, пожал руку Уэлмоту и сел на указанное ему место, в самом конце стола. Две пожилые секретарши разнесли всем кофе и печенье. Лобо от кофе отказался, налил себе газированной воды и вытащил трубку. Курение в салоне в те годы не воспрещалось, и сам Мэддисон на каждом совещании нещадно дымил своей гаванской сигарой.

Закурив, он обменялся взглядами с парнем из ЦРУ. Сорокалетний Роджер Миллисенд был недавним приобретением посольства. Он лет десять изображал из себя суперагента, болтался по средиземноморским курортам, общаясь с советскими туристами и дипломатами, заработал в конторе дурную славу своей болтовней и полным отсутствием знаний о Кремле, но его всемогущий дядюшка, возглавлявший департамент аналитики в Лэнгли, умудрился устроить Роджера в посольство, которое досталось Мэддисону.

Лобо рассказывали, что Миллисенда пару раз видели въезжающим в «клуб натуристов» около Бриндизи; Лобо доклады об этом никому не отправлял, но хранил в своем личном сейфе. Роджеру он об этом все же намекнул, так как нисколько не верил ему и считал, что тот — «один из паразитов на здоровом теле Компании». Такого же мнения придерживались и другие ветераны его службы.

Первым взял слово Уэлмот.

— Джентльмены, — начал он, — мы представляем здесь разные службы и даже разные страны. Но на протяжении многих лет, чтобы не сказать — десятилетий, мы делаем общее дело, очищая наши страны и вообще весь мир от всего того, что мешает развиваться западным демократиям и свободным обществам. По мере того, как мы продвигаемся вперед по нашей непростой дороге, нам нередко приходится иметь дело с врагами прогресса и демократии, и мы, действуя совместно, неизменно справлялись с трудностями положения и врагами свободного мира. Сегодня мы собрались в Риме, чтобы решить немногие вопросы, которые еще остались нерешенными, и подтвердить нашу преданность общему делу. Я хочу предоставить слово нашему многоуважаемому мистеру Дермотту, заместителю директора Интерпола по связям с общественностью.

В понятие общественности входили, само собой разумеется, и разные спецслужбы.

Джарвис Дермотт совсем не походил на человека из верхушки Интерпола — а Лобо знал многих из них. Те ребята были что надо: профессиональные копы, пришедшие в Интерпол из специальных подразделений, — четкие, резкие, крепкие. Этот был другим: рыхлым, пухлым, лощеным. На нем был светло-голубой костюм с галстуком-бабочкой, нежно-голубая рубашка, темно-синие туфли. В руках франта была тонкая фиолетовая папка.

Дермотт не встал: он решил говорить сидя. Это не понравилось Мэддисону; он даже скривился. Хотя Дермотт являлся то ли вторым, то ли третьим заместителем директора Интерпола, в прошлом он был средней руки чиновником в правительстве британских консерваторов. Он четыре года руководил административным департаментом в Министерстве внутренних дел, и от него все эти годы мечтали избавиться. Когда в результате ротации освободилась должность в Интерполе, британцы с удовольствием его порекомендовали.

Но зато Дермотт умел излагать свои мысли так, что присутствующие долго размышляли, пытаясь понять, о чем он говорил. На девяносто процентов это была дымовая завеса; только в самом конце своей речи он вкратце излагал суть дела. Так и сегодня: он долго разглагольствовал о важности кооперации всех видов силовых структур, о взаимообогащении опытом, об особой ценности дружбы и сотрудничества спецслужб. Собравшиеся с трудом сдерживались, чтобы не зевнуть.

Наконец он подошел к основной теме.

— Я знаю, что здесь собрались только высокие профессионалы своего дела, и поэтому буду говорить так, чтобы меня понимали только вы, — заявил он. — Предположим, одна спецслужба нуждается в быстрейшем аресте преступника, но бюджет времени у нее очень мал, а дело — срочное. Она обращается к Интерполу с просьбой о помощи. Ни я, ни мой начальник никогда не смогут отказать коллегам. Сотрудники римского бюро и итальянского представительства немедленно включаются в работу. Мои люди организуют наружное наблюдение, берут преступника под колпак, готовят захват. Но почему-то спецслужба перехватывает его и куда-то вывозит, не поставив в известность нас.