Хамсин

Джонатан приехал в двенадцатом часу ночи. Он выглядел усталым, даже переутомленным. К этому времени еда остыла, и Роберте пришлось греть все снова.

— Роберта приготовила итальянский обед — вернее, ужин, — сказал Хамсин. — Ты готов садиться за стол?

— Да, я, признаться, очень голоден, — сказал Джонатан, закрываясь в ванной. — Дайте мне пять минут, чтобы я привел себя в порядок Он вышел к столу, однако, только через двадцать минут. На нем была свежая рубашка и домашние клетчатые брюки.

— Ну что, давайте, хвастайтесь своей стряпней, милая синьора! — сказал Джонатан, усаживаясь за стол. — Я редко хожу в итальянские рестораны; на мой взгляд, итальянцы едят слишком много мучного и жирного. Но вы, наверное, все готовите иначе — как настоящие итальянцы.

— Я готовлю так, как меня учила бабушка, — отозвалась Роберта. — Простите, как умею…

Джонатан ел обстоятельно, медленно. Судя по всему, еда ему понравилась, потому что он сам себе подкладывал все новые порции. Особенно ему понравился суп.

— Ваш суп меня прекрасно согрел, — сказал он, подливая себе из кастрюльки.

Роберта фыркнула. Меньше всего она ожидала такую оценку ее супа.

Джонатан это заметил.

— Извините меня, дорогая мисс, я, возможно, не так выразился. Знаете, мы, англичане, не умеем ни есть, ни готовить. В нашей островной традиции никогда не было изысканных блюд: еда была простой и, я бы сказал, элементарной. Сейчас появились роскошные рестораны, но мы в своем большинстве, как и прежде, едим сэндвичи.

— Можно я скажу за нас обоих, — вмешался Хамсин. — Нам было вкусно. Я давно не ел столько вкусных блюд в обед… за ужином. Ты доставила нам настоящее удовольствие. Спасибо.

Роберта зарделась.

— К вашим услугам, — сказала она и начала собирать посуду.

— Пойдем в кабинет, выпьем по стаканчику бренди, — сказал Джонатан, вставая.

Джонатан налил два бокала дорого бренди и вытащил из ящика стола сигары.

— Закуришь? — спросил он.

— Нет, благодарю.

— А я позволю себе эту роскошь… Слушай, так вы женаты ли притворяетесь женатыми?

— Пока нет, но мы поженимся — рано или поздно.

— Красивая женщина. Тебе повезло. Слушай, на ее лице нет никакого макияжа, а кажется, что он есть! Красивые глаза, чудные брови, алые губки… Естественная, настоящая красота. Завидую.

— Я знаю — мне повезло… К тому же она верный друг, выручает меня как и когда может.

— Тебя нужно выручать? Ты же, насколько я тебя знаю, был всегда в себе уверен.

— Не сейчас, братец. Другие времена.

— Значит ли это, что ей грозит какая-то опасность?

— Не буду врать. Она грозит нам обоим. Поэтому мы скоро уедем, чтобы она, не дай бог, не нависла и над тобой.

— Подожди, приятель. А не считаешь ли ты, что ты не имеешь права подвергать ее жизнь риску? Втягивать ее в нечто, что может привести к ее гибели? На мой взгляд, это нечестно с твоей стороны.

— Нам обоим выпала такая судьба, Джонатан.

— Это отговорка. Очень удобная позиция. Она случайно попала в мой силок, а теперь ей придется расхлебывать вместе со мной все то, что стало моей бедой!

— Мы уедем завтра, Джонатан.

— Да дело совсем не в этом! Ты взрослый, сильный, опытный боец, тебя жизнь уже многократно потрепала. Почему же в предстоящих испытаниях, которые, я уверен, у тебя еще будут, должна подвергаться риску она — хрупкая, нежная женщина?

— Я согласен, ей может грозить опасность. Но я не мог ее оставить там: она этого не захотела.

— Но она ведь не представляет себе, что может ей грозить!

— Уже представляет, — угрюмо заметил Хамсин.

— Тем более… Бедная девочка! То есть для тебя она — расходный материал; что ж, если погибнет, значит, такая у нее судьба!

— Но выхода-то ведь нет.

— Почему же нет? Оставь ее пока в Лондоне. Устройся там, куда ты направляешься. Обоснуйся там. Убедись, что тебе ничего не грозит. Абсолютно ничего, слышишь? Докажи себе, что ты ее любишь, что она тебе дорога. А потом приезжай за ней. Это будет по-мужски. Разве нет?

Хамсин задумался.

— Я хорошо взвешу все, что ты мне сказал. Поговорю с Робертой. Может быть, даже уговорю ее остаться тут на какое-то время.

— Да, это было бы и разумно, и благородно с твоей стороны, — подхватил Джонатан. — Может быть, этим ты спасешь ей жизнь.

Хамсин допил бренди и пошел в свою комнату. Поднимаясь по лестнице, он вспоминал каждое слово Джонатана. Антиквар влюбился в Роберту, это факт. Он пытается сделать так, чтобы Роберта пожила в его доме какое-то время, он надеется как-то ее охмурить, очаровать, заинтересовать своим кругом людей, своими знаниями, своими поездками.

Поразительно! Он видел женщину перед отъездом полчаса и полтора часа сегодня за ужином. Какую же страсть она способна внушить мужчинам…

Роберта задремала, лежа на покрывале и не раздеваясь.

— О чем вы там болтали? — спросила она, не открывая глаза.

— Джонатан рассказывал мне о всех своих женщинах, — пробормотал Хамсин.

— Настоящий мужской разговор, — улыбнулась она. — Тебя что-нибудь в этом рассказе по-настоящему заинтересовало?

Он решил ей признаться:

— Джонатан мечтает тебя оставить тут и сделать своей наложницей, — сказал Хамсин. — Он готов заплатить за тебя любые деньги.