Ханкерман. История татарского царства

Времена меняются

Известно, что Арслан трижды приезжал в столицу на прием к царю Михаилу Федоровичу. Первый Романов был еще молод и в обращении с подданными мягок. Но «жалует царь, да не жалует псарь». Совсем другое дело – царские бояре. Память о «касимовской измене» была еще свежа, царевич и касимовская знать, воевавшие на стороне Лжедмитрия, доверия не вызывали. Но когда возникала угроза, бояре отнюдь не гнушались помощью басурманина.

«В 1617 г. по 1619 г. как польский королевич стоял под Москвой, царь Араслан Алеевич был на Москве в осаде и на вылазку людей своих посылал…» Примерно в то же время касимовцы отбили приступ войска гетмана Сагайдачного: «Как был Сагадачной с черкасы под Касимовом, и его службою и радением многие черкасы побиты».

Когда опасность миновала, снова началось планомерное наступление на привилегии касимовских правителей, фактическая власть в городе сосредотачивалась в руках воевод, назначаемых Москвой. А их за время правления Арслана сменилось десять. Отношения с ними складывались по-разному, а вот с местным православным населением не сложились вовсе. Сохранились грамоты с жалобами и доносами на царевича, что он «емлет… из лавок на себя всякие товары лошади добрые, и коровы, и овцы, и всякую животину безденежно. А которые де их братья посадские люди учнут ему бити челом о деньгах за товары и за лошади, и за животину и он де за то велит бить плетьми и батоги, и мучит насмерть». Видно, что не гнушался салтан прямым стяжательством, что приводило к возмущению посадского населения. В свою очередь сам Арслан Алеевич обвинял посадских в бунтарстве, воровстве и прямом разбое: «…украли 500 рублей кабацких денег и сожгли мельницу». Действительно, одна из мельниц на реке Сынтул оказалась разрушенной. В конфликты такого рода Москва предпочитала не вмешиваться.

Гораздо острей встал вопрос политический. В Москву неоднократно поступали жалобы, что царевич Арслан Алеевич «бусурманил» русских и новокрещенных татар, препятствовал принятию православия частью мусульманского населения. Салтан шел против политики Кремля! Царевичу приходилось писать в Москву «объяснительные», в которых он называет себя «царевым холопом» и жалуется на своих же подданных.

В октябре 1621 года поступившим из Москвы Государевым Указом в ведение воевод перешло и судебное право. До этого судить татар (князей, мурз и простых казаков), а также взимать судебные пошлины мог только салтан, теперь он имел возможность рассматривать лишь дела своих дворовых и старопосадских людей. После этой «судебной реформы» доходная часть касимовских царевичей сократилась до неполных пятисот рублей в год. Для содержания двора – откровенно мало. Всего царевич платил восьми приближенным бекам и мурзам, жалование которых составляло 40-50 рублей. Видимо, сохранившийся «выход» от московского князя теперь шел не на содержание боеспособного войска, а, скорее, на поддержание царевичева двора в Касимове, хотя Арслан с войском продолжал нести службу на разных направлениях.

Усиливалась и христианизация края. Здесь московское правительство вело продуманную политику. На словах оно не допускало никакого давления на ислам, наоборот, всячески выражало уважение к мусульманству и высокородным персонам. Одновременно у татар, изменивших присяге русским в годы Смуты, постепенно изымались улусы. А переходивший в христианство знатный татарин сразу получал ряд льгот, зачастую и реквизированные земельные наделы. В судебных тяжбах мусульман с крещеными воевода и дьяки, как правило, принимали сторону последних. В частности, крестное целование в суде принималось за довод, клятва на Коране – нет.

Царевич Арслан сопротивлялся наступлению православия на ислам. Женатый на Фатиме-Султан, дочери Ак-Мухаммеда сеида Шакулова, имея еще четырех жен, он ревностно соблюдал все мусульманские обряды и традиции, того же требовал от остальных правоверных. Принявших крещение открыто презирал и немедленно отлучал от своего двора.

Московская власть сквозь пальцы смотрела на мусульманское рвение царевича Арслана. Главное, чтобы оставался лояльным. Из столицы очень внимательно следили за его внешними контактами, в архивах Тайного приказа сохранился протокол допроса некого «вольного человека», задержанного в волжских степях. Царев дьяк интересовался: «… не посылал ли царевич Арслан за Волгу каких-нибудь грамоток?»