Ханморская Древучесть

Душаня резко замерла под деревом, выглядывая в просвет. Она сделала круглые глаза и приложила палец ко рту. А затем ткнула между деревьев. Плюхель приник к стволу и увидел то, за чем побежала древока: на небольшой полянке мельтешили зеленые огоньки. Они вспыхивали и гасли, носились зигзагами, оставляя после себя длинные зеленые линии. Плюхель перевел взгляд с мечущихся огоньков на восхищенную древоку: светящееся буйство отражалось в ее зеленых глазах.

– Красиво! – прошептал он.

И огоньки погасли.

– Ая-майя, словами так легко спугнуть красоту, – прошептала она разочарованно и спряталась под белые пряди подальше от въедливого плюхеля.

Он всасывал в омуты глаз все, на что смотрел. В нем уже были деревья, огоньки, потерянные вещи, грибода, она сама. Весь мир плескался в его синеве.

– Ты всасываешь, – сказала ему Душаня.

– Что?!

– Все. Все вокруг. Будто без тебя тут ничего не существует.

– Звучит жутко. Прости, – с улыбкой развел руками плюхель. – Я не нарочно. Мне просто интересно.

Помолчали. Неловко как-то.

– Не бурли, ладно. Давай мириться, – он протянул руку.

Что ж так стеснительно вдруг стало? Душаня с глубочайшим интересом стала разглядывать обломанный зонтик. Дружелюбная рука не убиралась. Душаня, глядя в сторону, выпалила на одном дыхании:

– Уже помирились. Так где, ты говоришь, эта Волнушка?

Плюхель покачал головой и пошел в дебри, к Волнушке, порой оглядываясь на древоку. Она плелась следом, посматривая на прямую, уверенную спину нового знакомого, успевая вовремя делать вид, что интересуется разбросанными вещицами, когда он поворачивался к ней. Ей было неудобно. Душаня чувствовала себя ужасно лохматой и грязной из-за черных закорючек: она нервно смахнула узоры на коже. Бесполезно. И откуда берутся такие гладкие мальчишки?

Они шли и шли через великую барахолку Беспамятного леса. Здесь была масса вещей, которым они даже и применения придумать не могли, такими древними те были.

– Мы пришли, – сказал плюхель, когда они остановились перед громоздким пузатым шифоньером.

На отполированных дверцах болтались ручки в виде листьев. Плюхель открыл дверцу шкафа и залез внутрь, утягивая за собой и древоку.

Душаня остановилась на пороге и жадно разглядывала бедламовскую внутренность шкафа. «Как уютно», – решила она, забираясь в шкаф.

Стены были оклеены разноцветными кусками обоев, составлявшими очень красивые переходы от цвета к цвету. То тут, то там с потолка свисали тюли и занавеси из шишек, блестящих штуковин и прозрачных тканей. На потолке впритык держались многочисленные люстры, лампы, среди них и потолка не было видно. Светили из них только несколько штук. И повсюду висели и стояли часы: на разнокалиберных столиках, затерянных среди занавесей, на стенах, высокие маятниковые по углам, мелкие будильнички на большущем прилавке, заставленном закрытыми тарелками и блюдами. Туда и направился решительно плюхель. Душаня потопталась у порога и неуверенно двинулась следом.

Огромная шляпа Волнушки с налипшими травинками и листьями беспрестанно колыхалась, пока хозяйка шкафа разглядывала потревоживших ее гостей.

– Неужто опять есть собрался? – спросила она, заламывая руки, по самые плечи унизанные браслетами.

– Мы еще не завтракали, не говоря уже об обеде, – напрягся плюхель.

– Ты, между прочим, ел вчера, – распахнула глаза Волнушка и начала лихорадочно переставлять на прилавке треснувшие блюдца.

– А она – нет.

Плюхель обнял за плечи древоку, выставил ее впереди себя в качестве доказательства.

– О, бедная крошечка ничего не ела, – запричитала Волнушка. Шляпа затряслась, устроив дождь из оставшихся листьев. Из-под шляпы послышались сдавленные рыдания. – Простите меня. Сейчас-сейчас. Все будет.

Плюхель глянул на Душаню с гримасой «я же предупреждал».

– Не волнуйтесь так, я не сильно голодна, – древока заглянула под шляпу вздрагивающей хозяйки шкафа.

Волнушка шмыгнула носом и, нервничая, уставила ближайший стол тарелками, полными огрызков.

– Это есть? – беззвучно спросила Душаня синего спутника.

Тот утвердительно кивнул.

– Неизвестно сколько нам еще искать Белую Бабу, а ненужная еда появляется только здесь, в шкафу у Волнушки, – плюхель говорил, набив рот.

Душаня уселась на стул, которому вместо ножек служили зонтик, трость и ящики от комода, и последовала примеру плюхеля. Она выбрала надкушенный пирожок, все еще теплый. Волнушка принесла им сок из лесных ягод, который тягуче пах мятными листьями. Хозяйка поставила стаканы и никуда не ушла, а встала над столом, вздыхая и заламывая пальцы.

Душаня неловко улыбнулась ей, а плюхель явно тяжело переносил нервную озабоченность их обедом и чуть не подавился. Они кое-как насытились и выбрались из-за стола, путаясь в свисающих занавесках.

– Спасибо за обед. Вы не подскажете, как найти поляну Белой Бабу? – вежливо поинтересовалась Душаня у Волнушки.

– Эта сама кого хочешь найдет, – взвизгнула хозяйка и дернула плечом. Браслеты зазвенели. – Эта без обеда не останется.

– Но… – возразил плюхель.

– Не надо перечить старшим! Ну-ка живо марш из шкафа, – Волнушка пошла пятнами и указала на дверь.