Хаос: отступление?

Тот отшатывается назад, прижимая руки к голове, между пальцами левой руки течет струйка крови. Он кричит, пронзительно и истерично:

– Ты козел! Это моя лодка! Я ее нашел! – Он замолкает и опускает руки. На левой стороне лба видна глубокая рана, но глаза ясные.

– Еще один шаг, и ты мертвец. – Дон снова нацеливает ружье в грудь мужчины. Тот стонет, но не двигается с места. – На борту кто-нибудь есть?

– Нет. Я жду свою семью. – Голос тихий и мрачный.

– Забирай свои вещи и уматывай.

– Брось, мужик! У меня же дети. Давай вместе сядем на эту лодку. Хозяина здесь нет.

– Я ее хозяин, – отвечает Дон, хотя это и не имеет значения. Мир изменился. Указывая стволом ружья в сторону корабля, он повторяет: – Забирай свои вещи.

Мужчина забирает свои сумки с корабля и бросает на причал. Кажется, в них одежда. Дон старается не думать, сколько человек у него в семье. Это не моя проблема.

Когда мужчина уходит, Дон и Зак заканчивают погрузку корабля. Дон собирался совершить еще одну поездку за припасами, но в свете того, что сейчас произошло, он решает сразу направиться в открытое море после того, как они уложат то, что у них есть.

Яхта не очень велика, но комфортабельна, с единственной рубкой, способной вместить двух человек. Две большие мягкие скамьи могут служить койками, внизу в трюме находится кладовая.

Дон начинает раскладывать вещи – коробки с продуктами, бутылки с водой и сумки с недавно купленными припасами. Открыв деревянный люк, ведущий в кладовую под палубой, он берет пластмассовый контейнер, где хранится много обезболивающих средств, антацидов, бинтов и опреснительный комплект – все это еще находится в пакетах для продуктов. Сделав шаг, он слышит на берегу какой-то крик.

Опустив ящик, Дон хватает ружье, прислоненное к дверной раме, и выскакивает наружу. Зак стоит с поднятыми руками. Двое мужчин смотрят на Зака, один нацелил на него пистолет.

– Просто уматывай отсюда, детка. Мы не собираемся тебе вредить. – Мужчина кивком указывает на ведущую к автостоянке цементную дорожку. – Просто уходи. – Оба выглядят как обычные мужчины среднего возраста – джинсы, теннисные туфли, футболки, один в очках, другой лысый. Из ряда выпадает только пистолет.

Дон поднимает ружье к плечу и прицеливается в мужчину с пистолетом. Он ниже, на нем что-то вроде хирургического халата. В другое время он мог бы просто проверять свою лодку по дороге в больницу, но сегодня он выглядит так же, как все, выглядит отчаявшимся. И направляет пистолет на его сына.

Мир изменился. Теперь никаких вариантов. Никаких переговоров. Никаких обсуждений.

Солнце стоит высоко в небе. Море спокойно. Корабль едва двигается. Дон нажимает на спусковой крючок. Остаются только изображение и звук. Брызги крови. Крик. Зак, спотыкаясь, направляется к кораблю. Освобождает тросы. Кричит. Забирает ружье у Дона и твердой рукой направляет его на толпу, собравшуюся на причале. Хлопанье канатов и парусов. Все небо заполнено белизной. Корабль устремляется в глубь залива, заполненного пеной, хаотическим движением парусов и судов, избегающих столкновений лишь потому, что все они направляются в одну сторону – в открытое море.

* * *

Дон учится на третьем курсе, и безымянные девушки в его мечтах сменяются одной-единственной – одноклассницей по имени Кико. Она кружится по палубе в черном бикини под плавную музыку латиноамериканского джаза, ее руки витают над головой и устремляются к солнцу. Дон следит за ней, держа в руке пиво. Небо голубое с полосками белых облаков.

Девушка исчезает из мечтаний Дона, сменяясь какой-то другой, но все остальное не меняется: яхта, открытое море, солнце и мелодичные звуки гитарных струн в такт хлопающим парусам и мягкому покачиванию судна.

* * *

– Боже мой, папа! Неужели мы должны опять слушать джаз?

Музыка отвлекает Зака, который смотрит на свой телефон. В данный момент Дон только рад тому, что его сын раздражен. Перед тем как корабль вышел из радиуса действия сотовой связи, Зак звонил своей подружке, и когда ее голос угас, он по-прежнему смотрит на экран.

– Он мне нравится. – Дон подталкивает сына локтем, надеясь отвлечь его внимание от мертвеца, лежащего на причале в луже собственной крови, от последних слов подружки и от той неопределенности, которая ждет их в будущем и которую они еще даже не начали осознавать. – Кстати, я только что поставил его на повтор.

– Эх! Напоминает что-то средневековое.