Хаос: отступление?

Сзади раздался звук выстрела. Обернувшись, через выбитое окно вэна Уитмен увидел Грейс. В руках у нее был дробовик. Она прицелилась и сделала второй выстрел, после чего кто-то взрослый закричал, явно расставаясь с жизнью.

– Вот вам! Вот! – кричала Грейс. Байкеры вскочили на мотоциклы и понеслись прочь, не желая связываться.

– Грейс! – попытался крикнуть Уинстон, но вырвавшийся из горла возглас был слишком слабым и хриплым.

– Грейс! Перезаряди!

– Что?

– Пере…

Уитмен не успел договорить, так как главарь шайки байкеров уже вскочил на ноги. Он обхватил Уитмена за горло и резко потянул вниз и назад, сдавив шею так, что пятна запрыгали у того перед глазами. Он не мог ни дышать, ни двигаться, ни защищаться. Его легкие требовали воздуха, но воздуха не было. Он почувствовал, как сознание его оставляет.

Грохот и волна горячего воздуха ударили ему в лицо. Ему обожгло щеку, и байкер ослабил хватку. Хватая ртом воздух, Уитмен согнулся. Больше всего ему хотелось сесть и умереть. Но сперва нужно было посмотреть, что произошло.

Он глянул на лежащего байкера. Выстрел практически снес тому голову.

Потом он посмотрел на вэн. Боб так и не отстегнул ремень – никто не сказал ему, как это сделать. Всеми своими силами он удерживал в руках револьвер, который выглядел громадиной в его маленьких руках.

* * *

Его ввели в офис, стены которого были отделаны деревянными панелями, а посередине стоял массивный стол. За столом сидел седовласый сенатор. Рядом стоял охранник, который выглядел столь же устрашающе, как и охранник самого Уитмена.

– Мы приняли решение, – сказал сенатор, жестом предлагая Уитмену сесть.

Уитмен сел.

– Я окажу вам любезность, – сказал сенатор, – и буду говорить с вами совершенно открыто. Готовы?

– Конечно, – ответил Уитмен. Сидеть в момент выслушивания смертного приговора гораздо комфортнее, чем стоять, поэтому Уитмен с готовностью кивнул:

– Конечно.

– Дело не в законе или справедливости. Дело в том, что ваша деятельность – наблюдать за соблюдением карантина, организация медицинских лагерей – больше не нужна. Все, что вы могли здесь сделать, вы сделали. У директора Филипса гораздо больше забот. Если он выделит штамм и найдет вакцину, это будет полезно, не правда ли?

Уитмен достаточно много знал об этой болезни, чтобы понимать, что этого не случится никогда. И все-таки он пришел сюда не для обсуждения научных проблем. Приговор – вот что он должен услышать.

– Вы совершенно правы, – продолжал сенатор. – Нам нужен козел отпущения. И это – вы. Мне очень жаль.

Уитмен кивнул и посмотрел на татуировку на собственной руке. Может быть, все так вышло именно из-за этого?

– Я понимаю, – тихо сказал он.

Бравада покинула его.

– И что дальше? – спросил он. – Сразу расстрел или меня сначала повезут в турне, и я буду публично каяться?

Сенатор хрипло усмехнулся:

– Вы что, думаете, что мы собираемся вас убить?

– Разве я здесь не для этого?

– Нет. Конечно, кое-кто из моих коллег желал бы этого. Но этого не будет, нет. Ваше имя войдет в историю как имя человека, способствовавшего тому, что Кризис разразился. Это будет, так сказать, официальная версия. Но, честно говоря, у нас не так много людей, чтобы ими разбрасываться.