Хаос времён года

– Ты продолжаешь говорить так, будто я знаю, что все это значит!

– Дело в сочувствии, Дуг! – Она вскакивает на ноги, и ее голос взлетает на несколько октав. – Основная человеческая способность – разделять чужие чувства! Но очевидно, это ниже твоего достоинства, поскольку ты слишком занят игрой в бога и отречением от собственной человечности!

– Ни во что я не играю!

– Разве? Так докажи это! – Она указывает на разбитый горшок, с вызовом вздергивая подбородок. – Почини что-нибудь.

Я встаю с дивана, борясь с желанием придушить ее.

– Если бы я мог это сделать, мы не вели бы этот разговор.

– А ведь ты можешь, – говорит она, тыча пальцем мне в грудь. – Гея наделила тебя такой силой, когда сделала Стражем. Умение сокрыто внутри тебя вне зависимости от того, пользуешься ты им или нет.

– Оно не желает со мной сотрудничать, это умение!

Отвернувшись от Флёр, я ухожу в другой конец комнаты, испытывая отвращение к вспышке любопытства в ее глазах. Массируя грудь, взорвавшуюся болью в том месте, куда она ткнула меня пальцем, я достаю из кармана телефон, чтобы позвонить Ликсу.

– Даже если ты распорядишься доставить в эту комнату тысячу растений, итог будет один: ты лишь убьешь их все, – раздраженно говорит Флёр. – Ты никогда не научишься управлять магией таким образом. Природа магии земли созидательна, а не разрушительна. Это не то же самое, что огонь. Она реагирует не так, как вода или ветер. Постижение магии земли ничем не напоминает сражение.

С силой втянув носом воздух, Флёр смотрит на разбитый горшок и опускает руки вдоль тела. В ее глазах снова появляется уже знакомый мне отрешенный взгляд, и они медленно закрываются.

В комнате потрескивает магия. Я опускаю телефон и осторожно возвращаюсь на диван, видя, что плющ начинает шевелиться. Флёр ахает. От боли и сосредоточенности у нее щиплет глаза, а растение тем временем выпрямляется в черепках, зарывается корнями в почву. На его стебле появляются крошечные шишечки, из которых разворачиваются яркие новые листья, переваливающиеся через край горшка. Я хватаю Флёр за руку, видя, что стебли снова ползут ко мне.

– Довольно.

Плющ замирает, а Флёр с трудом разлепляет отяжелевшие веки и опускается на диван, опустошенная и потрясенная. Ее рука выскальзывает из моей хватки.

– Зачем ты это сделала? Растение выдернули из горшка. Я порвал его стебель, когда освобождался из его хватки. К чему прикладывать усилия, пытаясь исправить подобное?

Флёр встряхивает руками и массирует их, чтобы избавиться от призрачной боли в мышцах.

– Ты не можешь что-то исправить, не признав сначала, что оно сломано. Прежде чем научишься исцелять боль, ты должен быть готов почувствовать ее, будь то твоя собственная или чья-то еще. – При виде непонимающего выражения моего лица она поднимает бровь. – Сила Геи основывалась на конфликтах и доминировании. Ее сила коренилась в синергии… то есть во взаимодействии. Именно так она достигала равновесия. Пока ты это не осознаешь, ее магия не будет работать на тебя.

Флёр переводит взгляд мне на грудь, которую я, оказывается, все это время неосознанно потирал, и я поспешно опускаю руку.

– Боль, которую ты чувствуешь…

– Мне не больно, – огрызаюсь я.

– Я сталкивалась с этим раньше. Это случилось с Лайоном. – При упоминании имени Лайона я сжимаю руки в кулаки, но Флёр настойчиво продолжает: – После того как он забрал силу Майкла, то схватился за грудь так же, как ты сейчас. Гея объяснила, что магия Времен года несовместима с магией Времени. Их сущности слишком различны. Поэтому ей пришлось забрать у Лайона его зимнюю магию: он не мог иметь одновременно и то, и другое. В конце концов, они убили бы его.

– Ты лжешь!

– Нет, просто советую, Дуг! Тебе стоит задуматься, ведь ты вляпался по самые уши! – Она указывает на передаваемые по телевизору спутниковые изображения без звука.

– С какой стати мне прислушиваться к твоим советам? По-твоему, я настолько глуп, что откажусь от единственного в своем арсенале элемента, потому что ты велишь мне так поступить? – Я с трудом подавляю смешок. – Ты просто хочешь, чтобы я стал слабым к тому моменту, как здесь объявится твой парень. Стремишься обеспечить ему преимущество. Но знаешь что? У него его нет. Джек очень хрупкий. У него нет никакой силы. Я уничтожу его слабое смертное тело, а потом покончу со всеми, кого он когда-либо любил, начиная с тебя.

Между нами потрескивают статические разряды. Флёр опускает глаза на мою губу, по которой течет что-то теплое. Дотронувшись пальцем, понимаю, что это кровь.

– Ты продолжаешь в это верить, – говорит она. – Что ж, держись и дальше за всю эту магию. Посмотрим, кто кого первым уничтожит.

24. Подобно призракам в ночи

Джек

В ушах у меня звенит. Я лежу на тряском потолке кабины лифта, упираясь ладонями в прохладный металл, моргая от слабого колебания луча фонарика, прорезающего пыльную шахту. Кай работает быстро, срывая ремни с моих ног и освобождая от веревки.

– Вставай. Нам нужно идти.