Харассмент

На следующий день Инга написала Илье и позвала его вечером в понедельник в бар. Место она выбирала долго: ей хотелось, чтобы оно располагалось на равном удалении от их домов и при этом в меру близко к офису, чтобы, с одной стороны, добираться недолго, а с другой стороны, чтобы Илья не струсил туда пойти. Он никогда не позволял ей выбирать заведения – даже то, куда они ходили возле ее дома, он сам нашел по «Трип эдвайзеру», презрев Ингины рекомендации. Поэтому теперь он, конечно, удивился ее инициативе.

«Почему туда? И вообще, что случилось?»

«Ничего, – торопливо набрала Инга, радуясь, что они переписываются, а не говорят. Она сидела на дачном крыльце, склонившись над телефоном и болезненно хмурясь, и знала, что не смогла бы сейчас убедительно сыграть беспечность. – Просто решила разнообразить географию питейных мест».

«А ты там была?»

«Нет».

«Ну я посмотрю, может, рядом что-то есть еще. Это мне как-то не очень».

Инга вздохнула, но не стала спорить. В конце концов, ей было уже все равно.

Утром в понедельник, едва проснувшись у себя в квартире, она вспомнила, что ей сегодня предстоит. Желудок сразу же скрутило, как у нее всегда бывало в день ответственного события. Встав, Инга направилась в ванную к зеркалу, посмотреть, как она выглядит сегодня. Ей хотелось, чтобы особенно хорошо. Однако из зеркала на нее смотрело напряженное лицо с морщинкой между бровями. Инга потерла ее пальцем и только потом сообразила расслабить лоб.

Она долго выбирала одежду и в итоге остановилась на самом неброском и закрытом платье из всех, что у нее были. Надевать что-то яркое казалось неуместным. Инга вообще предпочла бы облачиться в доспехи и опустить забрало.

Это платье она не любила и носила редко. В нем было неудобно, но она обнаружила это, только когда уже вышла из дома. Возвращаться не было времени.

В метро она то и дело включала фронтальную камеру на телефоне, чтобы проверить, как выглядит, и каждый раз наталкивалась на свое обеспокоенное выражение. Она сразу же расслабляла мышцы и долго разглядывала себя, стремясь запомнить это ощущение покоя, но стоило ей убрать телефон, как брови сами собой опять сползали на переносицу. Ей было жарко, и она боялась, что под мышками станут заметны темные круги. Сесть было некуда, а Инга еще и умудрилась надеть к этому платью не свои обычные туфли, а те, что, по ее мнению, больше подходили, но у них каблук был выше. Она постоянно переминалась с ноги на ногу. Уже сейчас все шло совсем не так, как она планировала.

Инга опаздывала на десять минут, но все равно сначала заскочила в офисный туалет: там было большое зеркало, а ей хотелось еще раз удостовериться, что она выглядит как надо. Едва переступив порог, Инга пожалела – перед зеркалом вертелась Мирошина.

– С возвращением! – воскликнула она, увидев Ингу в зеркало. – Как все прошло?

– Очень хорошо, – ответила Инга, натянуто улыбаясь. Меньше всего ей хотелось сейчас по душам разговаривать с Мирошиной. Она пристроила свою сумку на столешнице, в которой была утоплена раковина, и включила воду. – А вы тут как?

– Потихоньку. – Мирошина поправила волосы. – Я слышала про тебя новости.

Плечи и спина у Инги одеревенели. Она домыла руки, повернула кран и спросила, тоже глядя в зеркало прямо перед собой:

– Какие?

Значит, Илья уже сказал про Париж. Она еще даже не успела формально согласиться, а он растрезвонил всему офису. Было страшно подумать, о чем теперь будет сплетничать Мирошина. А главное – когда все узнают, что Инга не поедет, какой случится скандал!

– Ну, что Бурматов берет тебя с собой на тусовку в Интерфаксе.

– А? – удивилась Инга.

Она продолжала таращиться на себя в зеркало, а потом, спохватившись, скользнула взглядом вправо, на Мирошину.

– Ну, через неделю мероприятие в Интерфаксе. Два раза в год устраивают, зовут пресс-службы, с которыми работают. Помнишь, в ноябре было? Тогда мы с Бурматовым ходили. А теперь он сказал, что ты пойдешь.

– Я ничего не слышала об этом.

Инга подставила руки под сушилку. Та свирепо заревела, и слова Мирошиной потонули в этом шуме.

– Что?

– Я говорю: Бурматов прямо тобой очарован.

– Да, – сказала Инга, нисколько не ожидав от себя такой спонтанной уступчивости. Она подхватила сумку. – Многовато внимания. Но я думаю, это пройдет.

Мирошина как будто встала в охотничью стойку – так у нее в мгновение ока изменилось лицо, из снисходительного став азартным. Видимо, она вдруг почуяла в Инге союзника и обрадовалась, решив поделиться наблюдением о начальстве.

– Он вообще-то очень хороший, – понизив голос, произнесла она в своей любимой манере заговорщика. – Ну, как руководитель. Но бесит, что постоянно выбирает себе любимчиков. Хорошо, что ты это понимаешь.

Инга, уже пожалев о своей откровенности, постаралась сбить Мирошину со следа равнодушным пожатием плеч. Мол, она ничего такого не имела в виду, просто ляпнула.